— Э, детка, я все понял, — останавливающим жестом приостановил Анну.
Та, отцепив свои пальцы, тряхнула ими, как будто держала в руках таракана. Урсула ханум еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Наконец-то нашлась девушка, что может укротить ее безбашенного сына.
Селим уехал в магазин за продуктами. Али должен вернуться из деревни. Сулейман молча помогал женщинам, периодически бросая недовольный взгляд на русскую девчонку. Он и представить не мог какое она окажет ему сопротивление.
***
Селим с отцом вернулись одновременно. Люция немного нервничала перед хозяином дома. Ведь они даже не прощались четыре года назад, все вышло скомкано. И где-то на задворках скребла совесть, возможно Али считал ее виноватой в долгой разлуке с Селимом. А он удивил. Едва переступив порог дома, крикнул:
— Люция! Я не верю, что ты вернулась! Покажись, девушка.
И она поспешила навстречу. Селим стоял позади отца, улыбался и подмигивал, Али смотрел в упор. Годы немного посеребрили его волосы, сделав менее выразительным, зато более выразительным стал живот.
— А Вы стали больше, — сделала комплимент ему Люция и подошла ближе.
— А ты еще красивее, — и по-отечески обнял.
Недосказанность и сомнения тут же улетучились.
— Ты оказывается не одна. И у нас в доме две невесты.
Али Фарид оглы мечтал положить конец безбрачию обеих сыновей.
— Отец, не смущай Анну. Она и так как ёжик, колючая, — тихо сказал ему Селим.
— Молодая женщина должна быть с характером, иначе нет никакого интереса ее завоёвывать, — парировал отец.
Хозяин пошёл в душ, ненадолго оставив семейство в ожидании.
— Как вы тут? — спросил Селим, схватив Люцию под руку.
— Ой, ты пропустил укрощение Сулеймана, — и загадочно улыбнувшись, поведала о произошедшем между этими двумя: ее сестрой и его братом.
— Хм, могу только представить обескураженность братца. Это ему маленькая месть за все те неудобства, что он нам чинил когда-то своим вторжением, — и, потерев ладони, просиял.
Кушанья на столе в традициях востока манили ароматами специй и изобиловали свежими овощами: лобио с кусочками курицы, грецкими орехами и рубленной зеленью, кутабы (чебуреки) с зеленью — сыро и мясной начинкой, баранина в горшочке с печеными баклажанами сладким перцем и цукини, морс из смеси смородины и малины, зеленый чай с лимоном и льдом. Из спиртного только Али позволил себе пару стопок коньяку. Люция сразу предупредила Анну, что легкое, да и любое спиртное в доме Мансуровых они пить не будут. Анна, конечно, возмущалась, как всегда на любой запрет еще большим протестом.
— Почему мужчинам можно, а нам нет?! Я вообще и рядом не стою с мусульманством, чтобы чтить.
— Вот как раз насчет “не стою” я бы поспорила, — указав на их нахождение рядом со всеми членами семьи. — И чтить тоже. Тебе самое время здесь научиться вовремя прикусывать язычок.
Красноречиво взглянула на младшую.
— Тебе с Селимом жить вот ты и учись молчанию, а я скоро уеду и забуду эту страну как неприятный эпизод в жизни, — и горделиво отвернулась.
Селим кривил рот, стоя на другом конце комнаты, догадываясь о возмущениях его будущей родственницы. Девчонка и тут не сдавала свои позиции. Бесстрашная волчица . ”Ох, и достанется же кому-то такая жена. Кошмарный сон наяву. Кому ее укротить вообще под силу?” — терзался вопросом Селим.
Сели за стол. Люция помогла Урсуле подать горячее и все заняли свои стулья. Хозяин предложил тост за долгожданную встречу и знакомство с Анной, расспросил о полете, о родителях девушек, о том, чем кто занят по роду профессии. Разомлев от ужина и коньяка, глава семьи не удержался и выпалил:
— Анна, вы мне нравитесь. И если между тобой и моим младшим сыном вспыхнут чувства я заранее одобряю.
Реакция всех сидящих за столом не заставила ждать. Сулейман поперхнулся и закашлялся. Селим картинно взвыл. Люция открыла рот, отзеркаливая маму парней. Зато главная виновница вопроса и бровью не повела. Дожевав чебурек, выдала:
— Благодарю за доверие Али муаллим, но я замуж не собираюсь. Ни за вашего сына, ни за кого-либо другого. Эта тема мне вообще не интересна.
И, безразлично окинув окружение за столом, продолжила орудовать вилкой и ножом. Али от души расхохотался, шлепнув себя по коленям.
— Ох и горяча, русская, — и переключился к готовой уже паре. — Селим, вы решили с датой росписи?
— Нет, отец. Еще не думали.
— Так, ускорьтесь. И так пять лет уже ждем вас, да, Урсулия? — и взглянул на свою супругу.
— Али, не лезь к детям. Сами знают, что и когда им сделать. Много ты слушал своего отца? Слушал бы, жена была бы не я.