— Да уважаем мы, уважаем всех. Сейчас безвыходное положение: людей нет, и средств на это не отпущено. В следующем году что-то мы постараемся придумать.
«Опять «мы постараемся», — подумал Матвей.
Матвей поднял высокий воротник полушубка и боком, преодолевая тугую стену ветра, пошел домой. В эту ночь Матвей опять не спал.
Утром Безруков не стал открывать склад, написал в конторе заявление и занес в бухгалтерию Лесняку, который замещал заболевшего управляющего.
— Ты это серьезно? — прочитав заявление, спросил Матвея и поднял свои желтые вечно чем-то озабоченные глаза. — Так прямо в область и поедешь?
— Так прямо и поеду.
— Разумно? Все варианты здесь использовал? Я бы дал тебе командировку, но, понимаешь, в этом квартале мы все командировочные по смете израсходовали.
— Я и так обойдусь.
— Может, выделить небольшую сумму из кассы взаимопомощи? Потом-то постараемся списать эти деньги.
— Да не надо мне. Положен мне отпуск? Положен… Так давайте! И денег мне чужих не нужно. Помрем, так все свои останутся…
— С чего мы помирать-то будем? Как работали, так и будем работать. О смерти, как о дезертирстве, настоящие люди не думают. Мы только начали во вкус жизни входить.
Лесняк порозовел, глаза его возбужденно блестели. Он говорил таким уверенным тоном, будто имел неоспоримые доказательства своего бессмертия.
Погода стояла хорошая, самолеты в областной центр летали часто, и в этот день Матвей улетел.
Перво-наперво Матвей решил сходить на городское кладбище, где была похоронена Вера. Безруков без труда отыскал место…
Недалеко от могилы Веры Матвей увидел свежий холмик и пожилую женщину, в которой он сразу узнал санитарку, что в те тяжелые дни, когда он хоронил Веру, помогала ему.
— Я тут частенько бываю, — заговорила санитарка, сразу признав Матвея. — Я ведь одинокая и к больным быстро привыкаю. Они мне все дороги. Кто ж за их могилами посмотрит, как не я? Жену вашу я хорошо помню. Славная женщина была: совестливость в ней жила. Бывало, убираю за ней, а она виновато так говорит: «Тихоновна, стыдно мне, что такая стала, а поделать ничего не поделаешь». Я ее давай уговаривать: мол, выздоровеешь скоро, так все забудется. Хорошие-то люди всегда стыдятся своей болезни.
Ушла санитарка, которая спешила в больницу на работу, а. Матвей долго сидел возле могилы. Покойно и светло было у него на душе. И вот тут он решил, что, когда придет его черед, он хотел бы навсегда быть рядом с человеком, дороже и любимее которого у него никого не было.
В облисполкоме Матвея принял моложавый стройный мужчина с седыми висками, внешне спокойный и вежливый. Он выслушал жалобу Безрукова, что-то торопливо записал в своем блокноте и, не задавая вопросов, пообещал во всем разобраться.
— Когда постараетесь-то? — переспросил Матвей, не скрывая своего недоверия.
— Полагаю, быстро, быстрее, чем вы думаете.
— Мне что ж, дальше со своей жалобой лететь, в самую Москву, или домой?
— Думаю, что лучше домой.
— И я так думаю. Неделю тут прохлаждаюсь, а там дело стоит. Только опять же не верится, что все сдвинется с мертвой точки.
— А вы еще раз поверьте нам, и я думаю, не ошибетесь, не разуверитесь окончательно.
Весна на Север приходит поздно, но бывает напористой и стремительной. Ляжешь спать, когда на дворе стоит трескучий мороз, а проснешься: солнце так ярко светит, что снег вдруг заслезится и упадет с крыши первая, робкая, долгожданная капель. А потом уж пошло и пошло. Повлажнеет разом воздух, небо засинеет, побегут ручейки, и можно будет постоять под солнцем без шапки. Потом появятся проталины, прилетят журавли, гуси, и голоса их, наполненные страстными призывами, будут будоражить человеческую душу. Потом сойдет снег, зазеленеет трава, а на пригорках, будто махонькие птички, запестреют неприхотливые северные цветы.
В аэропорту Матвей неожиданно встретил старика Вестникова. Пассажирам не сиделось в тесном здании аэропорта, все толкались у крыльца, на солнцепеке.
— Вернулся, — протягивая руку Матвею, заговорил Вестников. — А у нас вона весна вовсю шуровать начала. Я внучку на материк провожаю. К жениху летит. Он у нее в Хабаровске служит. Вот ведь жизнь как чудно устроена. Раньше думал: вот женю сына — и помирать можно. Женил и стал думать: вот дождусь внуков, а там… Дождался и теперь думаю: вот дождусь правнуков… И этого будет мало. Так-то! Слышь, дело-то твое сдвинулось. Машины с грунтом туда все идут и идут. Выходит, ты у начальства уважение заслужил.