— И снега летнего печаль, — произнес он строчку из какого-то стихотворения, прочитанного им давным-давно, а может, высказавшуюся сейчас, в этот снегопад. Эта строчка заполнила его и прозвучала точно признание.
Алина посмотрела на Виктора и улыбнулась. Она подумала, что эта строчка уже принадлежит ей, она из того стихотворения, что непременно напишет для нее этот спокойный, добрый человек. И она снова похолодевшими пальчиками коснулась ладони Виктора.
— А вот и наша «Китайская стена», — сказала Вера, кивая головой на цепь пятиэтажных домов.
Снежок, опять помельчавший, белесой пылью сыпался с неба. Город был сонным и в то же время каким-то возвышенным, и в виде его улиц, тихих, окутанных снежной мутью домов было что-то детское, новогоднее.
— В такую ночь спать? Нет, невозможно! — Алина обращалась сразу и к Виктору, и к Вере.
Та покосилась на Алину и недовольно поджала губы.
— Между прочим, нам завтра на работу.
Алина усмехнулась:
— Верочка, ты иди, а мы чуть погуляем. Как — погуляем? — она повернулась к Виктору.
— В такую ночь, в такую ночь… — прошептал он, взял крепко под руку Алину и добавил, обращаясь к Вере: — Обещаю, через час-другой доставить домой вашу подругу в целости и сохранности.
Алина повернулась к Виктору. И по тому, как весело и благодарно заблестели его карие глаза, была понятно, что он несказанно признателен ей, что в нем, как и в ней, эти минуты летнего снегопада оставляют нежный, светлый след.
Тут снег пошел особенно сильно, и в нескольких шагах ничего не стало видно.
— И снега летнего печаль… — тихо произнесла она. — Это замечательно.
Они пошли вниз, к книжному магазину, аптеке, гостинице, которые только смутно проступали в белом снежном мареве. «Может быть, это самые счастливые минуты в моей теперешней жизни, — подумал он. — Я буду вспоминать этот снегопад, случайную встречу с красивой девушкой, буду вспоминать печально-светлую радость…»
Весь этот год он страдал. У него не сложилась семейная жизнь. Жена, легкомысленная и пустая особа, забрала все, что было накоплено, сбережено за семилетнюю жизнь на Севере, и укатила на материк. Денег ей хватит на два-три года безалаберной жизни, а потом, и он это чувствовал, она вновь станет донимать его.
Ему хотелось честности и чистоты в отношениях. Душа изболелась по простоте и нежности, по верности и открытости. «Не все ж они такие, — думал он, — не все из них пусты и распущенны. Она чистая, она еще не заражена пороками нашего времени, ее душу еще не убило безверие».
У гостиницы они свернули в сторону, к старой части города. Пошли маленькие деревянные домики, с высокими крыльцами и застекленными верандами. Здесь были деревянные, гулкие тротуары. И снег не таял на них, а прилипал к ним, точно краска, и следы позади тянулись четко — цепочкой.
Виктор крепко держал под руку Алину и далее сквозь дубленку чувствовал, как упруго и крепко ее тело.
— Я родилась в этом городе, и милее его для меня ничего нет, — рассказывала она. — Моя мать тоже прожила здесь долгую жизнь. Приедут некоторые, в основном те, что едут сюда, на Север, из-за денег, и начинают: и то здесь не так, и это здесь плохо. И как они только не ругают этот город. А я думаю, коли не нравится здесь, так и не живите, а уж если живете, так не хайте. Правильно?
— У меня тоже с этим городом связано много хорошего и плохого. Хорошее — я его строю, а плохое — довелось много испытать ненужного.
— Я про вас расспросила все у вашего приятеля.
— Зачем?
— Просто захотелось побольше о вас узнать.
Он нашел ее руку, снял тонкую перчатку и стал отогревать холодные пальчики своим дыханием. Лицо ее было рядом, губы приоткрыты, и когда Виктор коснулся их, Алина улыбнулась.
Они кружили по старой части города, потом вышли к новым домам, уже в противоположной стороне от «Китайской стены», на пригорок, откуда опять стал виден весь город и залив. И тут подул ветер и разом похолодало, перестал идти снег, стало обыденно, промозгло, сыро. Праздник кончился, Алина заспешила домой.
У «Китайской стены» они остановились. На прощанье крепко, по-мужски, пожав его руку, Алина взбежала на крыльцо, задержалась у дверного проема, махнула ему рукой и исчезла…
В конце июня вскрылся залив. В середине июля тундра позеленела, зацвели бледно-желтые вечнозеленые плантации рододендрона; белые шарики цветущего багульника покрыли торфяники; зацвела брусника и голубика розовыми крохотными колокольчиками.