Несколько десятков лет странствуя по пустыне, я всегда маюсь от этих назойливых спутников человека, нередко вожу с собою и халву, но только сейчас случайно обнаружил притягательную силу этого продукта. Теперь буду отвлекать от себя ею мушиные атаки. Но коробку из-под сахара, когда она опустела, по рассеянности не оценив ее замечательных качеств, мы сожгли на костре, и сегодня днем на Балхаше во время обеда на нас набросилась свора, кроме обычных и так называемых синантропных мух, больших и вместе с ними еще зеленых, как их называют, «падальных» и поэтому особенно неприятных.
Предубеждение человека имеет громадное значение. Падальные мухи, вообще говоря, очень красивы. Ярко-зеленые, с металлическим отблеском и зеркально-блестящей поверхностью, они все же не вызывали восхищения. Одно слово «падальные» рисовало в воображении неприглядную картину пристрастия этих красавиц к тому, что тронуло дыхание смерти и тление. Балхаш богат зелеными мухами, видимо, неслучайно, чему способствуют отбросы при обработке рыбы, да и сами дохлые рыбы, выбрасываемые волнами на берег. Когда же отбросов нет, достается от мух человеку. Между прочим, мухи не пренебрегают и божественной добычей пчелок и бабочек и охотно, когда нет ничего другого, питаются нектаром цветов.
Сегодня вечером мы решили пренебречь озером и остановились в холмах каменистой пустыни, покрытой редкими кустиками боялыша. Солнце клонилось к западу, дул свежий и прохладный ветер. Думалось: уж здесь-то мы отдохнем от мух! Но наша радость была преждевременной. Вскоре к нам пожаловала большая стая мелких сереньких мушек. Откуда они взялись в этой безлюдной пустыне, сухой и молчаливой, густо покрытой мелким щебнем! Серые мушки оказались необыкновенными. Им было совершенно неведомо чувство страха и инстинкт простейшей осторожности. Они бесцеремонно забирались во все съестное и, видимо, страдая от жажды, полчищами лезли в чашки с чаем, тотчас же погибая в горячей воде. Панику на нас навела мушиная рать необыкновенную. Сколько же их набьется завтра утром в машину?
Утром, собрав вещи в машину и отмахиваясь от мух, Алексей принес мне полураздавленную фалангу.
— Что это такое? — Спросил он меня.
— Ну и что? Самая обыкновенная фаланга. Только почему раздавленная?
— Как почему? — удивился он. — Увидал, убил, чтобы посмотреть.
Когда мы снялись с бивака, ни одна серенькая мушка не стала нас сопровождать, все остались в своей родной и голодной пустыне. И за это мы были им благодарны.
На биваке, где на нас напали серенькие мушки, горы, покрытые темным гребнем, пестрели от множества светлых кучек земли, выброшенной наверх замечательным жителем пустыни и гор — слепушонкой. Как она, такая небольшая и тщедушная, находит в себе столько сил и энергии проделывать длинные и бесконечные лабиринты в почве, сплошь напичканной камнями. Кое-где в этих кучках земли видна желтая шелуха от оболочек луковичек тюльпанов. Но сейчас, как обычно, их засохших желтых столбиков с коробочками семян здесь уже нет. Видимо, всех уничтожила слепушонка и теперь перекочевала в другие места. Этот грызун с едва заметными точечными глазками — энергичный рыхлитель плотной почвы пустыни. Обработанная неутомимым землекопом, она легче впитывает влагу тающего снега и весенних дождей, и на ней лучше растут травы, в том числе и тюльпаны. Так, одновременно и друг, и враг цветов, слепушонка создает свои плантации, «в поте лица добывая свой хлеб».
Несмотря на то, что слепушонка — обыденнейший и распространенный обитатель пустыни, изучена она плохо и образ ее жизни известен в самых общих чертах. Где она сейчас обитает летом, почему не видно нигде ее свежих кучек земли, выброшенных наверх? И тогда приходит в голову неожиданная мысль о том, что зверек этот выбрасывает свои кучки главным образом весной, в пору размножения. Выбрасывает не зря, а ради того, чтобы построить под землей сложнейшие лабиринты ходов, запутанные коммуникации, предназначенные для встречи и общения с себе подобными. Все остальное время — зачем ему катакомбы! Передвигаясь под землей, он не особенно утруждает себя выбросом терриконов породы, а попросту пробирается в кромешной темноте в поисках пищи, забивая за собою путь вырытым грунтом. Конечно, это только догадки. Весною легче рыть, почва влажная. Весна — время наибольшей активности жизни. Ну а дальше? Не может же он все остальное время предаваться спячке.