Свою находку я сфотографировал.
Жаль прощаться с Балхашем, но запасы нашей пресной воды иссякли. Проселочная дорога раздваивается, а та, что нам нужна, отворачивает от озера на север. Бросаю последний взгляд на сверкающее изумительной синевой озеро. Прощай, Балхаш! Удастся ли с ним еще встретиться? Много раз я посещал это озеро, хорошо его изучил и рассказал о нем в своих книгах («Там, откуда ушли реки» (М.: Мысль, 1982); «Забытые острова» (М.: Мысль, 1991), «Вокруг синего озера» (Алматы: Фонд Эберта, 2000). Когда писалась эта книга, уже тогда нависла угроза существованию этого седьмого по величине в мире озера. Предстояло создание Капчагайского водохранилища, а также использования Китаем вод озера для орошения вновь вводимых в использование сельскохозяйственных земель. Сейчас угроза Балхашу осуществилась.
До недавнего времени пришлось еще не раз встретиться с этим уникальным уголком природы. На нем сказались изменения, произошедшие в природе не только на юго-востоке Казахстана, но и, пожалуй, на всем земном шаре.
Двадцатое столетие принесло небывалый научно-технический прогресс, быстрый рост населения, усиленную эксплуатацию природных богатств и сопутствующее ей загрязнение окружающей среды отходами производства. Постепенно оскудела органическая жизнь из-за неразумной эксплуатации природных ресурсов. Обеднела растительность, вытесняемая монокультурами. Резко пострадали численность и разнообразие животного мира. Поразило почти полное отсутствие чаек, по меньшей мере, на северном берегу как показатель состояния озера. Из них кое-где осталась лишь серебристая чайка. Она поживается на скудных свалках вокруг поселений человека да ловит разную мелочь в пустыне. Ликвидировали рыбозавод в поселении Каракул. Небольшой кооператив в Тасмуруне ловит только воблу да леща. Балхаш гибнет. Он повторяет судьбу Арала. Давно пришла пора предпринимать меры по его спасению. Хочется надеяться, что этот уникальный водоем, сверкающий изумрудом своих вод, когда-то богатый животным и растительным миром среди такой громадной опаленной солнцем пустыни, сохранит свою жизнь, а разум человека одержит победу над рядом шествующим с ним безумием…
Озеро Балхаш осталось далеко позади. Холмистая степь засеребрилась ковылями. Всюду куртинки степной акации — колючей караганы. Дорога иногда петляет из стороны в сторону, проходит по низинам, сверкающим снежно-белыми пятнами солончаков. Понижения между холмами разукрашены желтым зонтичным растением, красуются поросли сочной зеленой травы. В одной из них степенно и неторопливо бродит журавль, высматривая добычу. Вдруг он совершает молниеносный рывок вперед, кого-то схватил клювом и, поднявшись на крылья, полетел с добычей.
В зарослях караганы раздается незнакомый крик, похожий на птичий. Он слагается из нескольких нежных и мелодичных, повышающихся тоном звуков, замолкает и после небольшой паузы повторяется вновь. Пытаюсь узнать, кто это. Но, кроме желчных овсянок и жаворонков, никого не вижу. Тогда догадываюсь: кто-то кричит на земле, в кустах. Пытаюсь подойти. Но незнакомец не подпускает ближе десяти шагов, замолкает. Эти же крики были слышны и ночью. Вскоре узнаю: поет тот, кто живет в норе. Затаиваюсь надолго и, наконец, вижу незнакомку — крошечного грызуна сеноставку-пищуху, элегантную, с белой окантовкой по краям ушей. Какой она мне показалась красавицей, к тому же еще и певучей!
Теперь путь лежит в степи Центрального Казахстана. Опять перед нами желтые холмы с редкими кустиками караганы да боялыша и таволги.
Машину все время раскачивает на ухабах, и всех клонит ко сну. Долго ли так? Но далекие горы, сперва видневшиеся синей зазубренной полосой, все ближе, вот уже видны причудливые нагромождения складок серого гранита.
В гранитных горах Центрального Казахстана.
Из травы торчат два покосившихся столбика. Один — совсем белый и служит отдыхом для птиц. На другом издалека вижу черное насекомое, похожее на черного таракана, крупное, толстенькое, с длинными усами. Оно неторопливо бродит по камню, опускается вниз. Сейчас скроется в траве. Не спуская глаз с черного комочка, спешу к столбику, но неожиданно земля уходит из-под ног — и я падаю в яму… Как будто бы приземлился благополучно, не ушибся. Яма не простая. Выложена полускрытыми землей гранитными плитами. Черного же насекомого нет. Вместо него вижу не столбик, а каменное изваяние с изображением мужского лица. Глаза его выпуклые, нос длинный, бородка коротенькая, клинышком. Изящно изогнув пальцы, мужчина держит в руке глубокую чашу. Рядом на другом столбе (трудно разобрать из-за белого птичьего помета), — как будто изображение лица женщины.