Вторая отрасль сельского хозяйства в районе — овцеводство. Но когда цены на шерсть и мясо на мировом рынке повышаются, овцеводство выходит на первое место. Пшеничные поля засеваются клевером или люцерной, численность овец увеличивается, и на рынок все больше выбрасывается шерсти. Это неизменно тянет цены вниз, и снова овцам приходится уступать место пшенице.
Цилиндрические башни из металла для хранения зерна
Мистер Рели предлагает мне посмотреть ферму мистера Риордана, расположенную в 30 километрах отсюда. Мчимся по грейдерной дороге. Возле большого поля, засеянного пшеницей, стоит автомобиль. Мистер Рели останавливает машину, и мы подходим к молодому человеку, сыну владельца соседней фермы. Он выехал посмотреть, как реагирует пшеница на только что прошедший дождь. Дело в том, что весна была засушливая, и пшеница выглядит неважно. Мистер Рели и молодой фермер руками выкапывают корешки пшеницы и тщательно их рассматривают. Фермер внимательно слушает предположение агронома, что пшеница может пустить еще новые корни, но ожидать хотя бы среднего урожая от такой пшеницы нельзя, ибо она уже наливает зерно.
Побродив по полю, прощаемся с расстроенным молодым фермером и едем дальше.
Мистер Риордан встречает нас у ворот. Высокий, богатырского сложения, красивый загорелый человек лет сорока пяти крепко пожимает нам руки своей огромной огрубелой рукой.
Ферма мистера Риордана, хотя и небольшая, но считается одной из лучших. Фермер владеет 500 гектарами земли, большую часть которой засевает пшеницей, овсом, люцерной и ячменем, а меньшую использует в качестве пастбищ для овец. На ферме есть два трактора, комбайн и другие машины. Хорошо оборудован сарай для стрижки овец. Хозяин рассказывает, что он держит 900 маток овец. Ягнят-баранчиков в четырехмесячном возрасте продает на мясо. Кроме того, на ферме имеется еще 60 голов крупного рогатого скота, из которых 5 молочных коров, а остальные мясные. Люцерну фермер поливает из колодца и косит ее десять раз в год. От продажи прессованного сена фермер выручает солидные деньги. Но пшеница на его поле тоже неважная.
После пшеницы и люцерны хозяин показал нам овец. «Чудесные, прекрасные овцы», — похвалил я. На следующий же день мои слова были напечатаны в газете под заголовком: «Русский ученый нашел, что овцы у мистера Риордана прекрасные». Это для фермы, как сказал мистер Рели, отличная реклама, и стоит она немало фунтов.
Хорош также мясной скот на ферме. Особенно понравился мне бык-производитель герефордской породы.
Все работы на ферме, кроме стрижки овец, выполняет сам хозяин. Правда, ферма хорошо механизирована. С одиннадцати утра до пяти вечера мы осматривали ферму, а мистер Риордан рассказывал. Выдался жаркий день, но этот человек, казалось, не знал устали. Ну, а нам тоже не подобало отставать. Мы обошли и объездили всю ферму.
В среднем мистер Риордан получает от фермы десять-двенадцать тысяч фунтов валового дохода; тысяч семь-восемь из них он расходует на производство и примерно три-четыре тысячи имеет чистого дохода. Это шесть-семь тысяч рублей. Конечно, от 500 гектаров земли не так уж много!
На обратном пути мы заехали в маленький ресторанчик, перекусили и поехали дальше. На сегодня программой был предусмотрен осмотр еще одной фермы, расположенной в 43 километрах от Гонедана. Этой фермой владеют три брата Хит. Они имеют 1,5 тысячи гектаров прекрасной черноземной земли. Примерно половину ее засевают пшеницей, ячменем, сорго, овсом, а другую используют в качестве пастбищ. Братья держат три тысячи мериносовых овец и 200 мясных коров. На ферме работают шесть человек (по два из каждой семьи), и только на стрижку нанимают стригалей.
Вдоль дороги непрерывно тянутся проволочные заборы, на которыми или зеленеют посевы, или пасутся овцы, и кажется, нет конца этим картинам.
Но вот мистер Рели сворачивает от главной дороги, и машина упирается в железные ворота. До фермы еще несколько километров, а проволочная изгородь с воротами как бы подчеркивает, что въезд сюда разрешается только с согласия хозяина.
Дорога на ферму слегка поднимается в гору и идет мимо недавно вспаханных полей. Земля настолько черная, что даже отблескивает на солнце. Поперек склонов полукругами тянутся длинные валы больше полуметра высотой. Такие валы сооружают для борьбы с распространенной в Австралии водной эрозией. Но применяют эти меры далеко не все фермеры, и поэтому многие тысячи гектаров плодородной земли ежегодно смываются и становятся непригодными для посевов или теряют плодородие.
За поворотом дороги, в небольшой долине, виднеется несколько домов, около которых посажены декоративные деревья. Тут же растут большие развесистые деревья с ярко-зеленой листвой и крупными золотистыми апельсинами и лимонами. А рядом с домами возвышается около десятка металлических цилиндрических башен для хранения зерна. Их, правда, тоже называют силосными, но силоса в них никогда не бывает.
Собаки загоняют овец в стригальню
У цветника нас встретил один из хозяев. Он уже знает о нашем приезде и предлагает посмотреть вновь оборудованную стригальню. Устроена она очень оригинально. Собаки загоняют овец в небольшие загончики, и они попадают, что называется, в руки стригалей. После стрижки овцы опускаются вниз через специальный люк, откуда их выгоняют на пастбища. Шерсть подается на сортировочные столы, и гидравлический пресс превращает ее в туго спрессованные тюки. Отсюда на огромных грузовиках она отправляется в Сидней, а дальше на судах — в Англию, Италию, Японию, Германию и в Советский Союз.
На пастбищах пасутся крупные, упитанные овцы, с прекрасной шерстью. Развернешь руно на овце — и миллионы тонких шерстинок, хорошо смазанных жиропотом, мягко пружинят под руками. Пять-пять с половиной килограммов шерсти носит на себе каждая овца.
Фермер сетует, что и у него в этом году неважный урожай пшеницы. Осадков выпало значительно меньше обычного, а для среднего урожая нужно 350 миллиметров. Я ему рассказываю, что в нашей стране агроном Мальцев применяет безотвальный способ пахоты, позволяющий даже при 300 миллиметрах осадков и меньше получать хорошие урожаи. И я подробно рассказал своим сопровождающим о методе Мальцева. Мистер Хит благодарит меня за интересное сообщение, а я его — за показ хорошей фермы. Только вечером возвращаемся в город.
Завтра предстоит посетить опытную станцию, разрабатывающую способ борьбы с эрозией. Мистер Рели рассказывает, что из-за угрожающего распространения водной и ветровой эрозии правительство вынуждено было организовать много таких опытных станций. Только в Новом Южном Уэльсе основано шесть подобных станций.
Утром мы с мистером Рели были уже на станции, расположенной в 15 километрах от Гонедана.
По обеим сторонам дороги, ведущей к станции, протянулись ряды кипарисов. Сама станция находится у подножия нескольких довольно крупных холмов. Их склоны основательно подверглись водной эрозии. Неприглядны были эти земли. Но за семь лет работы станции картина изменилась. Засыпаны овраги, построены каменные перемычки на пути горных потоков, пахоту полей стали производить поперек склонов, а часть из них засеяли бобовыми и злаковыми многолетними травами, ввели севообороты — и эрозия отступила.
По крутой дороге въезжаем на высокий холм, и взору открываются хорошо обработанные и выровненные поля, засеянные травами и хлебами. Директор станции с гордостью рассказывает нам о результатах своих трудов. О размерах ущерба, наносимого эрозией, можно судить хотя бы по таким данным. В Новом Южном Уэльсе насчитывается 73 тысячи землевладельцев. Почти 50 % их земель подвержено эрозии; полмиллиона гектаров наиболее плодородных земель в той или иной мере вышло из строя. А всего в Австралии свыше двадцати двух миллионов гектаров пахотных земель и пастбищ, находящихся в относительно обеспеченных осадками районах, однако очень пострадавших от эрозии. Не от хорошей жизни австралийцы организовали сеть опытных станций, учредили специальную службу по сохранению почвы и даже основали специальное министерство.