По постройкам видно, что хозяин небогат. Мой сопровождающий говорит, что у владельца фермы мистера Бернса всего четыре тысячи кур-несушек. Чистый доход его в год составляет около трех-четырех тысяч фунтов стерлингов. Ферму обслуживает сам владелец и его пятнадцатилетний сын.
Владелец фермы, высокий, сухощавый человек лет пятидесяти, приветливо нас встречает. Здороваясь, говорю ему, что я, хотя и стипендиат ЮНЕСКО, но русский, и, если мое посещение для него в какой-то мере нежелательно, готов извиниться и уехать.
«О нет, что вы! Я очень польщен вашим визитом и с удовольствием покажу вам все, что вас интересует», — говорит он.
И действительно, он охотно показал нам ферму, станок, изготовляющий проволочные клетки для кур. Вдоль проходов в специальном углублении напротив каждой клетки лежит по одному-два яйца. Сын владельца проходит с корзинкой и собирает их. Затем он относит их в соседнюю комнату, сортирует по размеру, упаковывает по дюжине в коробки, а вечером яйца отвозят в город.
Для увлажнения и охлаждения воздуха в курятниках по крыше и вдоль проходов протянуты металлические трубки с маленькими дырочками. Вода, пущенная по трубкам, под напором распыляется, увлажняя крышу и проходы. В жаркое время это приспособление снижает температуру на 8—10°. Мистер Бернс утверждает, что это приспособление стоит ему очень дешево, а прибавки яиц дает до 10 %.
Автоматические устройства для поения цыплят
Когда осмотр был закончен, мистер Бернс пригласил нас зайти к нему.
Дом обставлен просто и удобно. В гостиной хозяин открывает шкаф и спрашивает, что каждый из нас хотел бы выпить. Пьем пиво. Фермер просит рассказать о птицеводческих фермах России. Мои познания в этой области не очень обширны, но я рассказываю ему об огромной Братцевской птицефабрике, о птицеводстве на Северном Кавказе.
Встреча с мистером Бернсом была очень полезной, интересной и приятной.
Утром следующего дня министерский черный кэб со вчерашним шофером стоял у гостиницы. Шофер получил подробные указания, куда меня везти. Смуглолицый, разговорчивый, с живым, веселым характером, он охотно рассказывает о себе. Его отец женился на итальянке. От отца он получил только английскую фамилию, а от матери унаследовал все: внешность, характер.
На экспериментальной базе университета нас встретил специалист по орошению доктор Гедис, седой, сухощавый, очень подвижный человек среднего роста. Он обещает показать мне много интересного.
Установка для орошения искусственного пастбища
Действительно, построенные по его рекомендациям водоотводные каналы и пруды дают прекрасные результаты. Зигзагами под небольшим уклоном они вьются по склонам холмов. Дождевые потоки медленно стекают по ним в долины, и здесь образуются пруды, а из этих прудов при помощи труб орошаются поля и пастбища. Доктор Гедис рассказывает о затратах, экономическом эффекте предложенных им технологических схем сбора осадков. Он показывает разные конструкции на различных склонах и холмах, пруды, созданные по его чертежам. Забыв о времени обеда, а потом спохватившись, доктор Гедис просит извинить его за то, что он заговорился и едва не уморил меня голодом.
После обеда мистер Гедис показал мне еще несколько интересных схем. На прощание он снабдил меня своими брошюрами, обещал прислать мне свою книгу, как только она выйдет из печати.
Только вечером мы расстались с этим приятным человеком, ученым, влюбленным в свое дело. «Буду рад видеть вас моим гостем в Советском Союзе», — говорю ему на прощание.
В САВАННАХ АВСТРАЛИИ
Если посмотреть на карту природных зон Австралии, а еще лучше, если поехать от реки Мэррумбиджи (приток главной реки Австралии Муррея) на север, взору представятся огромные равнины, где посевы пшеницы и ячменя перемежаются небольшими эвкалиптовыми рощами и пастбищами для овец. Такие саванны тянутся более чем на тысячу километров — с востока на запад. Еще недавно здесь царствовали кенгуру и эму. Они, правда, и сейчас здесь встречаются, и, проезжая на машине, нередко можно видеть гигантских кенгуру, скачущих огромными прыжками. Но теперь этими местами завладели мериносовые овцы и пшеница.
Земли здесь каштановые и бурые, но при достаточном количестве осадков дают неплохие урожаи хлебов.
Первый город в саваннах на моем пути — Ковра. Он знаменит садами и овощными плантациями; особенно он славится черешнями и сливами. Различные фрукты транспортируются отсюда в свежем виде и в виде разнообразных консервов, соков, джемов в Сидней и в другие города страны.
С агрономом мистером Джонсоном мне предстоит доехать до города Лейк Каргелиго (Озеро Каргелиго), расположенного приблизительно в пятистах километрах от Ковры.
По дороге мистер Джонсон предлагает заехать посмотреть ферму, специализирующуюся на производстве люцерновой муки. Она пользуется большим спросом у фермеров, содержащих различную птицу, свиней, крупный рогатый скот.
Хозяин фермы Аллан Сержент, хотя и не был предупрежден о нашем приезде, охотно соглашается показать все, что нас заинтересует. На хороших пойменных землях у него посеяно примерно 80 гектаров люцерны. Посевы чистые, густые. Фермер рассказывает, что он косит люцерну шесть-семь раз в год, как только на ней появляются бутоны цветов. Накашивает он 16–18 тонн сухой массы с гектара.
В хорошую погоду сено сушится под навесами, а в сырую — на специальных сушилках. Подсохшая люцерна размалывается на мельнице, упаковывается в мешки и отправляется в Сидней, где ее продают по 25 фунтов стерлингов за тонну. Такой муки на заводе Сержента за восемь часов приготовляется 12 тонн. Муку можно хранить не дольше 6 месяцев; после этого срока теряется каротин.
Конвейер, по которому сухая люцерна подается на мельницу
На заводе работают одиннадцать рабочих. За восьмичасовой рабочий день им платят по 15–17 фунтов в неделю.
Мистер Сержент с гордостью показал нам прекрасное стадо мясного абердино-ангусского скота, насчитывающее 600 голов. Полуторалетние телята весят 400–450 килограммов.
С увлечением и гордостью рассказывал нам фермер о своих успехах и прибылях.
Осмотр интересной фермы затянулся, и мой сопровождающий, посматривая на часы, напомнил, что нам пора ехать.
Снова по обе стороны дороги мы видим бесконечные поля и пастбища. Во многих местах пшеница уже сжата, но срезаны только верхушки — колосья, а солома остается почти нетронутой, и издали создается впечатление, что хлеб не убран. Среди высокой стерни «работают» овцы — выискивают оставшиеся колосья. На стерне овцы хорошо откармливаются и потом долго сохраняют упитанность. Вот почему стерню сразу после уборки не выжигают и не запахивают.
Проезжаем мимо нескольких маленьких станций. На каждой из них возвышается по шесть спаренных огромных башен. Это элеваторы. Сюда поступает зерно с окружающих ферм, а затем по железной дороге вывозится в порты. Здесь по длинным рукавам зернопровода оно пересыпается в огромные трюмы пароходов, которые везут его в Англию, Японию и другие страны.
Только к вечеру нам удалось добраться до Лейк Каргелиго. У этого маленького городка река Лахлан образует огромное озеро. Недалеко от Лейк Каргелиго расположена резервация аборигенов. Сюда приезжает много туристов полюбоваться озером и посмотреть, как живут аборигены.
Но сегодня к вечеру погода испортилась: пошел дождь, поднялся сильный ветер, и у озера стало безлюдно. Избалованные теплым климатом, австралийцы в такую погоду предпочитают сидеть в паблик барах, в кино или у каминов.