Как почетного гостя меня посадили по правую руку президента и официально представили членам клуба. До открытия заседания президент познакомил меня с мистером Терещенко, немолодым и, очевидно, преуспевающим врачом. В 1918 году он эмигрировал из Одессы и после долгих скитаний по миру оказался здесь. Из разговора с ним я понял, что он читает советские газеты, литературу и лояльно относится к своей прежней родине. В его поведении, в манере разговаривать с членами клуба чувствовалась чрезмерная предупредительность, если не сказать угодливость. Я попросил его помочь мне во время моего выступления, если у меня встретятся затруднения. Он охотно согласился и несколько раз подсказывал мне нужные слова.
Когда мне предоставили слово для выступления, я спросил президента, каким временем могу располагать. Большинство присутствующих ответили, что готовы слушать сколько угодно, но президент сказал, что обычно доклады у них продолжаются 20–25 минут.
Я рассказал собравшимся, зачем приехал в их страну и, в частности, в их район, что особенно мне здесь понравилось. Рассказал об огромных размерах гидротехнического строительства в Советском Союзе и прежде <сего в Средней Азии, о проектах, предусматривающих переброску великих рек Сибири в засушливые районы Казахстана и Средней Азии. Проговорив 20 минут, я поинтересовался, должен ли я заканчивать, но все присутствующие дружно ответили, что с удовольствием будут слушать дальше. Доклад продолжался больше часа, и столько же времени заняли вопросы и ответы на них. Закончив, я услышал горячие аплодисменты.
Затем начался коллективный ужин, дегустация и оценка вин, которые производят владельцы винодельческих заводов и отдельные фермеры.
За вечер меня попросили выступить еще дважды. Мои слова, что русские в часы веселья и отдыха также любят выпить хорошего вина и что еще князь древней Руси Владимир-Красное Солнышко сказал, что «веселие Руси есть пити», вызвали бурное одобрение.
На следующий день в местной газете была помещена большая статья о моем визите в Австралию, написанная в очень дружелюбных тонах.
Утром мы с директором опытной станции мистером Кросби отправились на аэродром, где нас ожидал маленький самолет. Восемнадцатилетний пилот мистер Дефф, очевидно, очень гордился порученной ему миссией и важно ее выполнял. Летим на высоте 200–350 метров. Внизу простираются темно-зеленые квадраты виноградников и ярко-зеленые рисовые поля, тянутся прямые ленты каналов, дорог.
Мистер Кросби порекомендовал летчику начать облет с окраин орошаемой территории. Здесь резко выделялась граница неорошаемой темно-бурой, с редкими эвкалиптами, пустынной земли и земли, преображенной заботами человека.
Еще по дороге на аэродром мистер Кросби рассказал мне историю возникновения этого орошаемого района.
В 1897 году полковник Хеум предложил заняться орошением, использовав реку Мэррумбиджи. В 1903 году инженер Роберт Джибсон представил в парламент Нового Южного Уэльса проект-доклад о развитии орошения. Несколько лет проект согласовывался, обсуждался и только в 1906 году был утвержден. Началось строительство оросительных систем, и в июне 1912 года вода пошла по каналам.
Правительство предоставляло переселенцам кредиты на постройку жилищ, на покупку фруктовых деревьев. Большие льготы были установлены и на проезд по железной дороге. Но немногие соглашались ехать на новые земли. К 1914 году здесь поселились всего 622 семьи, освоившие немногим более 10 тысяч гектаров земли.
Лишь после того как было доказано, что новые земли приносят немалый доход, сюда устремились крупные капиталисты. Они быстро освоили большие площади, построили разветвленную ирригационную сеть, промышленные предприятия и т. п.
В 1924 году здесь орошалось свыше 50 тысяч гектаров, а в настоящее время орошается свыше 200 тысяч.
Выросли города Лютон и Гриффит, построены консервные, винодельческие заводы и фабрики, создана разветвленная дренажная система, понижающая уровень грунтовых вод и одновременно предотвращающая засоление почв. Этот сравнительно небольшой район ежегодно дает фермерам около 200 миллионов фунтов стерлингов дохода.
Вдали показались знакомые очертания города, и самолет начал снижаться. Облет орошаемой территории продолжался два часа.
Благодарю юного пилота и говорю, что ему под стать летать на больших самолетах.
После обеда отправляемся осматривать виноградники мистера Вильямса. Кстати сказать, эта фамилия очень распространена в Австралии.
Подъезжаем к приземистому домику, утопающему среди больших апельсиновых деревьев, густо увешанных плодами. Нас встречает среднего роста, сухощавый, седой старичок.
Я рассказал ему, что в России тоже был Вильямс — крупный ученый, академик. Мистер Вильямс попросил подробно рассказать ему о его однофамильце. Он внимательно выслушал меня, и ему очень захотелось, чтобы и супруга его услышала рассказ: «Пусть знает, что Вильямсы и в России что-нибудь да значат, а то она частенько со мной ссорится», — сказал он. Пришлось повторить все его жене.
Мы выпили по стакану пива, и хозяин повел нас на свои виноградники, расположенные вокруг дома. Толстые штамбовые, хорошо развитые растения, прикрепленные к проволочным шпалерам, образуют зеленые коридоры. Почва в междурядьях хорошо обработана, расчищена от сорняков. Это поливные виноградники. Каждые три-четыре недели в междурядьях нарезаются борозды, и по ним поступает вода. Кроме того, в почву вносятся фосфорные и азотистые удобрения.
Под крупными листьями висят большие кисти еще мелкого винограда. Он недавно отцвел и созреет в феврале, а сейчас только ноябрь. Виноградник заложен тридцать восемь лет назад, и сейчас кусты в самой поре плодоношения.
Плодоносящие виноградники у мистера Вильямса занимают 20 гектаров. Сам фермер не работает, а нанимает семью итальянцев, которая живет в маленьком домике среди виноградника. Во время уборки урожая мистер Вильямс нанимает рабочих.
Под всеми виноградниками на глубине 60–80 сантиметров уложен дренаж, состоящий из гончарных труб. Через каждые 150–200 метров устроены водосборные колодцы. Вода из труб поступает в колодцы. В каждом из них на поверхности воды плавает поплавок. Как только вода в колодце поднимается до нужного уровня, включается электрический насос, откачивающий воду в специальную канаву.
Затем хозяин повел нас на заложенные в этом году виноградники. Ряды молодых, еще слабеньких кустиков винограда аккуратно подвязаны к натянутой проволоке. К нам присоединился высокий черноволосый сильно загорелый итальянец — батрак мистера Вильямса. Это его трудами наведен здесь образцовый порядок. На ходу мистер Вильямс отдает ему распоряжения.
После обеда едем осматривать рисовые поля. Сопровождающий нас инженер водного управления рассказывает о технике полива, о расходах воды. На гектар риса, так же как и у нас, расходуется 20–25 тысяч кубических метров воды; урожай при этом получают 8—10 тонн риса. Оросительные каналы здесь слишком широкие, но не глубокие, поэтому они быстро зарастают и меньше пропускают воды.
Недалеко от рисовых полей, на землях, которые вскоре также собираются орошать, высятся одинокие довольно крупные эвкалипты, напоминающие о былом ландшафте этого края.
Почти до вечера мы осматривали системы гидротехнических сооружений, поля, засеянные рисом, клевером, пшеницей. А вечером мне надо было присутствовать на собрании интеллигенции города (членов Ротари-клуба). Опубликованная в газете статья заинтересовала многих жителей, и к мистеру Гогину обратилась делегация с просьбой попросить меня выступить на собрании. Он обещал, еще не согласовав со мной. И пришлось идти, опять быть гостем-докладчиком.
Я рассказал о достижениях Советского Союза в области науки, техники, экономики, о нашей культуре, искусстве. Большое оживление и смех вызвал рассказ о том, как местные жители представляют себе русских людей.
Один из ответственных научных работников опытной станции, сопровождавший нас в поездках на фермы, пригласил как-то меня к себе на ужин. Когда он сообщил об этом жене, та пришла в ужас. Состоялся примерно следующий разговор: «Несчастный, что ты наделал. Ведь ему нужно не меньше двух бутылок водки или по крайней мере четыре бутылки виски. Неужели ты надеешься напоить его вином?» На всякий случай к уже имеющимся запасам муж приобрел изрядное подкрепление. А вечером, когда я выпил лишь небольшую рюмку слабого вина, хозяин поведал присутствующим о своем разговоре с женой. Все смеялись, а жена, смущенно оправдываясь, рассказала, что после разговора с мужем советовалась с приятельницами и те полностью с ней согласились.