Глава XIV
ОЗЕРО КУРЧУК-АТА И БУХАРА
Грязи. — Бухара. — Процессия дервишей. — Пески.
одъезжая к озеру, сначала едешь чудными садами. Я выезжал обыкновенно часов в пять утра и в 10 часов уже останавливался, чтобы не мучить ни себя ни лошадей. Мне привелось подняться на гряду гор Пистали-Тау. Мне говорили киргизы, что тридцать лет тому назад она была покрыта сплошь лесом фисташкового дерева. Утверждают, что прежде гряда эта давала такой сбор фисташек, что их отвозили целыми караванами в Бухару, Ташкент и Хиву. Теперь же на всей гряде не найдется ни одного деревца ни единого кустика, все совершенно оголено. Теперь тут кочуют киргизы и, конечно, не способствуют сохранению лесов.
Почва на горе Пистали-Тау так хороша, что на ней могло бы расти не только фисташковое дерево, но и чайное.
В трех верстах от соленого озера есть киргизский аул, где я и остановился и тотчас же пошел посмотреть, что это за грязи на озере. Озеро тянется на 26 верст и в течение лета сплошь покрыто корой кристаллической соли в 1/2 вершка толщиной. Вода озера очень прозрачная, очень соленая и частью горькая. Под слоем соли залегает толстый слой черной, очень липкой грязи, в которой существуют и растительные и животные вещества. Грязь быстро сохнет на воздухе и трудно смывается. На расстоянии ста шагов от берега толщина слоя грязи доходит до 2–5 аршин. Кругом озера местность волнистая, совершенно лишенная деревьев и кустов, но покрытая травою. Ни животных ни птиц никаких не видно, в сухих местах на берегу встречаются только скорпионы и фаланги. Каков же должен быть жар днем, если ночью бывает до 34°! Грязь, отрытая в 6 часов утра, нагревается к 9-ти часам до температуры теплой ванны.
Вот каким образом принимаются грязевые ванны: в шесть часов утра шагах в тридцати от берега озера отрывается маленький ров глубиною в один фут, длиною в рост человека и шириною в объем человека. Рядом с этим углублением вырывают неглубокую яму, в которую быстро накопляется соленая вода, необходимая для обмывания… Раздетого больного кладут в нагретый ров и обкладывают сверху грязью на 1/2 вершка. На голову кладут компрессы из пресной воды и: держат над головой зонтик. В такой ванне лежат от 20 минут до часу, потом обмываются соленой водой и ложатся потеть в юрту. Такие ванны замечательно помогают. Некоторые принимают только соленые ванны и потом зарываются в песок, который нагревается до сорока градусов. Люди зажиточные могут нанять себе кибитку и поселиться в ауле, а бедный народ живет просто на берегу, и такого бедного народа собирается к озеру в течение лета до 1000 человек.
Прошел я к озеру, но никого из больных не было уже там, потому что дело клонилось к вечеру. В ауле мое знание языка очень помогло мне. Когда начало смеркаться, мне указали на молодого фельдшера в белом кителе и в белой фуражке, развязно разговаривавшего с каким-то таджиком. Я подошел и, конечно, сейчас понял, что двадцатипятилетний человек не мог быть уже фельдшером пятнадцать лет тому назад, но для очистки совести все-таки завел с ним разговор.
— Вы — Кованько? — спросил я.
— Точно так, — отвечал он. — А вам что?
— Я ищу фельдшера Кованько, но мне сказали, что он в стрелковом батальоне.
— Вам сказали верно. Там служит дядюшка мой, Павел Павлович Кованько.
— Он и теперь там?
— Там.
— Не говорил ли он вам когда-нибудь, при каких бывал осадах?
— Много говорил. Он это любит. Как пойдет рассказывать, как они с доктором маленького сарта взяли, так и конца и краю не дождешься.