Гена: Вот этого я все-таки не понимаю. Зачем Марк Твен решил нарисовать карикатуру на рыцарей? Что они ему сделали?
Янки (опять, не выдержав, взрывается): Как-что сделали? Ты же сам видел, что это за болваны и негодяи!..
Но Архип Архипович снова мягко прерывает непонятливого янки, продолжая свою мысль.
А.А.: Маркс однажды сказал, что человечество. смеясь, расстается со своим прошлым. Марк Твен и написал книгу, в которой язвительно высмеял то, чему человечество поклонялось долгие века и чему больше не хочет поклоняться. Он помог человечеству расстаться с прошлым смеясь!..
Путешествие четырнадцатое. История с географией
Архип Архипович и Гена одни возле своей машины.
А.А.: Знаешь, Геночка, по-моему, нам с тобой пора бы уже начать вести путевой дневник. А может, даже составить небольшую карту.
Гена: Какую карту?
А.А.: Ясно какую. Географическую. Вспомни-ка, в каких областях, городах и королевствах нашей удивительной Страны мы с тобой побывали?
Гена: Ну, во-первых, в Королевстве Плаща и Шпаги. Где мушкетеры живут!
А.А.: Верно. Еще?
Гена: Еще-в Тридевятом царстве. Потом – в Городе Чудаков…
А.А.: А больше ничего не можешь припомнить?
Гена: Да нет вроде…
А.А.: Разве? А что мы делали в прошлый раз?
Гена: Про смех говорили…
А.А.: Вот именно! В прошлый раз мы с тобой были в Великом Царстве Смеха.
Гена: Да, верно! (С удивлением.) Архип Архипыч! Ведь и правда, настоящая географическая карта получается! А теперь мы куда отправимся?
А.А.: Погоди, Геночка. Мы же с тобой еще только начали путешествие по Царству Смеха.
Гена: Ничего себе – только начали!
А.А.: Представь себе, это так. Ведь это Царство поистине необъятно. И мы, в сущности, пока что обследовали только одну его область, которая называется – Юмор…
Гена: А какие есть еще?
А.А.: Ну, прежде всего – Сатира.
Гена: Так давайте поедем туда.
А.А.: Это я и собираюсь сделать. Мы поедем в область Царства Смеха под названием Сатира. А точнее – в город Каламбург. Потому что именно в этой географической точке область Сатиры непосредственно граничит с областью Юмора. Зная характеры тех, с кем я хочу тебя познакомить, я не сомневаюсь, что все они сейчас как раз там…
Мост через реку, отделяющую одну половину города Каламбурга от другой. Посередине моста – опущенный шлагбаум и полосатый пограничный столб. На одной стороне столба надпись "Юмор", на другой, противоположной, "Сатира". Там, где начинается область Юмора, пока что нет ни души. Зато там, где написано "Сатира", довольно внушительная толпа литературных героев. Сперва мы слышим многоголосый гул, затем доносятся отдельные голоса. Их обладателей узнать совсем не трудно: очень уж они знамениты. С появлением наших героев все внимание обитателей Сатиры обращается на них.
Унтер Пришибеев: По какому полному праву?! Нешто в статье свода законов такое сказано?
Собакевич: Разбойники! Христопродавцы! Я бы их перевешал за это!
Манилов (стремясь загладить грубость своих собратьев): Ах, любезнейший Михаиле Семенович! Ну, право, стоит ли так горячиться? Все уладится! Надобно только обворожить их приятностью обращения… Не правда ли, мсье Тартюф?
Тартюф (елейно):
Ничтожнейший из всех, живущих в мире сем,
Я к силам всеблагим взываю об одном:
Пусть злейший враг, воздав мне по заслугам,
Меня признает истиннейшим другом.
Бармалей (ибо и он тут): Карабас! Карабас! Пообедаю сейчас!
А.А.: Постойте! Только не все сразу!
Гена: Вот именно! А то ничего не поймешь! Дайте сначала разобраться, кто вы такие! Я не всех узнаю. Вот вы, например, – вы кто?
Бармалей (поет на мотив "Цыпленок жареный"):
Я кровожадный,
Я беспощадный,
Я злой разбойник Бармалей!
И мне не надо
Ни мармелада,
Ни шоколада,
А только маленьких
Да, очень маленьких!
Детей!!!
Гена: Ах вот это кто! Это же Бармалей! А остальные кто, Архип Архипыч?
А.А.: Все еще не узнал? Ну как же! Вот это – чеховский унтер Пришибеев. А это – сам Тартюф, герой комедии Мольера. Читал про них?
Гена: Конечно, читал! Этот Пришибеев – он все время не в свое дело лезет. Орет на всех, руки распускает…
Пришибеев (в полном изумлении): Как же так, вашескородие? Чудно-с! Люди безобразят, и не мое дело! Да ежели глупого человека не побьешь, то на твоей же душе грех. Особливо, ежели за дело… ежели беспорядок… Как же это не мое дело? Обижаете, вашескородие!
Гена (не слушая его): А Тартюф – ух, ну и противный же! Такой ханжа! Святым прикинулся – а сам-то…
Тартюф (с лицемерным вздохом): О, мне не в первый раз сносить попреков тьму. Я поношения безропотно приму. Хулители мои! Пусть промысел небесный Дарит вас бодростью духовной и телесной!
Гена: Ну вот, я же говорю: ханжа!
А.А.: Ты прав, Геночка, однако не увлекайся. Нам ведь еще надо выяснить, чего хотят все эти жители Сатиры.
Пришибеев: Об этом и речь, вашескородие! Стало быть, по всем статьям закона выходит причина аттестовать всякое обстоятельство по взаимности. Виновен не я, а все прочие…
Гена: Архип Архипыч, чего это он городит? Ничего не понимаю!
А.А.: В самом деле, господин Пришибеев. Кто виновен? В чем? Говорите понятнее.
Пришибеев: Слушаю-с! Вот тут давеча изволили говорить: не мое это дело народ разгонять. Хорошо-с. А ежели беспорядки? Мужик – он простой человек, он ничего не понимает, и ежели я его в шею, то для его же пользы. А меня за это в эту самую… в Сатирию законопатили. Надо мной теперь всякий голодранец смеется. Нешто ему можно надо мной зубья скалить? Я не мужик, я унтер-офицер, отставной каптенармус, а после того, как в чистую вышел, в мужской классической прогимназии в швейцарах служил. А это вот, извольте знать, и вовсе господа дворяне. Помещики-с. Их благородия господин Манилов и господин Собакевич. Нешто можно власть уничижать?
Гена: Архип Архипыч, я все-таки не понимаю: чего он хочет?
Манилов (вкрадчиво): Позвольте мне изъяснить сей щекотливый предмет.
А.А.: Сделайте одолжение, господин Манилов. Надеюсь, вы с этим справитесь лучше, чем Пришибеев.
Манилов: Чувствительнейше вас благодарю… Дело, изволите ли видеть, состоит в том, что некие ученые, кои именуют себя литературоведами… (Спохватившись.) Надо сказать, все предостойнейшие люди!..
Собакевич (мрачно): Мошенники. Мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет.
Манилов: Как можно, Михаиле Семенович? Совсем то есть напротив! Препочтеннейшие люди! Как они могут эдак, знаете, наблюсти деликатес в своих поступках!..
Собакевич (презрительно): Деликатес! Мне этих деликатесов задаром не надо. Мне лягушку хоть сахаром облепи, не возьму ее в рот. И устрицы тоже не возьму!