Вечером мы с Хассаном отправились в «Рокси» — лучший кинотеатр города. Меня уже несколько дней тянуло посмотреть, как показывают фильмы в тропиках. Сеанс начинался в двадцать один час. Билеты были почти все распроданы, но Хассан все же сумел достать два хороших места. Когда я ставил машину, совсем маленький мальчонка вызвался ее сторожить. Я было заколебался: по-моему, малышу давно пора спать, но дело решил Хассан.
— Берем его, — сказал он. — Пусть заработает. Да и нам лучше, чем стоять потом с проколотыми шинами.
Я обогатился новым опытом.
Сеанс начинался с нескольких короткометражек, рекламных роликов и двух мультфильмов. Кондиционирование в зале великолепное. Во время сеанса даже разрешается курить и распивать принесенные с собой напитки, Несколько мужчин рядом с нами выставили около себя внушительную батарею пивных бутылок. В коротких перерывах между фильмами женщина разносила крендельки.
Через час наконец началась главная картина — американский вестерн, трескучий и бессодержательный, обыгрывавший вечные, неисчерпаемые темы кражи скота, любви, кольтов и отчаянной храбрости шерифа, главного героя. Когда фильм кончился, никто, к моему удивлению, не встал. Через несколько секунд свет в зале погас и на экране снова замелькали титры. Вторая основная картина принадлежала к фантастическому жанру, в ней говорилось о летающих блюдцах, атомных великанах-чудовищах и технических гигантах.
Только около двух часов мы вышли в душную ночь. Я так устал, что не мог в памяти отделить действие первого фильма от второго.
Наш маленький сторож стоял, улыбаясь, около «Баркаса» и, вежливо поблагодарив, взял свои двадцать центов. Знал ли он, что сеанс кончится так поздно?
«БЕЛОЕ ЗОЛОТО» ПОРТ-ЛОКО
Хотя свежий ветерок накануне вечером вроде бы предвещал ослабление жары, новый день начался сразу с изнурительного зноя. На восходе Памусса развесил на веревке мои выстиранные рубашки и штаны — одежду приходится менять каждый день, а сам уселся рядом, всем своим видом показывая, что он должен лично проследить за сушкой белья. Однако посидеть ему удалось недолго: уже через четверть часа подкрахмаленное белье стало твердым, как доска, и Памусса с озабоченным выражением лица понес его гладить. Он уже знал, что я сейчас скажу: «Пожалуйста, Памусса, хоть сегодня ограничься только одной дырой в штанах!» Мои штаны и без того напоминают решето. Но Памусса не умеет гладить «по-холодному».
— Да, сэр! — отвечает он с полной готовностью и энергично принимается за дело. Но через несколько минут, обозревая результаты, я вижу, что он снова прожег две длинные узкие дырки в левой штанине, которые внизу соединяются в одну «линию». Бог ему судья! Я окончательно покоряюсь судьбе и натягиваю штаны.
Хассан и я решили поехать сегодня в район Порт-Локо, где в Манге, маленьком местечке на реке Мандо, находится известный научно-исследовательский центр по рисоводству, тот самый институт, о котором нам говорил в Ньютоне дядюшка Бенджамин.
Манге находится примерно в ста шестидесяти километрах к северу от полуострова Сьерра-Леоне. Туда ведут два пути. Один начинается у Киси, через полчаса на пароме надо пересечь широкую реку Сьерра-Леоне, и далее по довольно хорошей дороге можно проехать через Кумрабаи вдоль железнодорожной колеи к Порт-Локо. Эта дорога, безусловно, короче. Кстати говоря, она и кратчайший путь к международному аэропорту Лунги. Но поездка по ней влетит мне в копеечку, ибо за переправу на пароме фирма возьмет с «Баркаса» как с грузовика весьма солидную сумму, нанеся этим ощутимый ущерб моей дорожной кассе. Я уже имел случай испытать это, когда ездил с любезным представителем Интерфлюга во Фритауне Гансом Юргеном Поратом в Лунги, чтобы отдать нашему пилоту лично в руки пленки для немедленного проявления их в Лейпциге. Мне хотелось проверить, в исправности ли мои аппараты и правильную ли я делаю выдержку. Самолеты Интерфлюга прибывают во фритаунский аэропорт Лунги два раза в неделю. Одна линия проходит через Алжир и Будапешт, другая — через Белград.
Пунктуальность, надежность и великолепное обслуживание завоевали Интерфлюгу хорошую репутацию в Сьерра-Леоне, благодаря чему количество пассажиров на наших самолетах непрерывно возрастает. Даже те, кто летит в страны Среднего Востока, в том числе многочисленные ливанские дельцы, охотно пересекают Сахару в наших удобных лайнерах, а в Алжире делают пересадку. 1 апреля 1971 года, когда была открыта вторая авиалиния во Фритаун, Ганс Юрген Порат получил от европейского общества коллекционеров огромную кипу писем, которые он должен был отправить в первый день работы линии.
— Да, да, дорогой г-н Ланге, даже об этом приходится заботиться несчастному представителю Интерфлюга! — посетовал предприимчивый берлинец.
Египтяне из администрации аэропорта Лунги встретили нас как старых друзей. Порат, хорошо знакомый с комендантом аэропорта, за две минуты получил для меня разрешение подкатить на «Баркасе» прямо, к самолету на поле, и я по всем правилам искусства сфотографировал «Баркас» на горячем бетоне взлетной полосы, под крылом машины. Современное здание аэровокзала под бескрайним африканским небом послужило прекрасным фоном. Через несколько дней из Лейпцига пришла телеграмма: «Пленки в порядке».
Но это было недели две назад, а сегодня мы ни в коем случае не поедем через Лунги. Без малейшего сожаления, даже с радостью мы отказались от удобного парома и решили ехать более длинным проселком, где нас ждут новые впечатления. Торопиться некуда: нас не поджимает ни время вылета самолета, ни назначенная встреча.
Дорога вьется среди пышной яркой зелени прибрежных районов. Воды здесь вдоволь, и растительность поражает своим богатством. После Ватерлоо нас останавливает дорожный контроль, У специально поставленного шлагбаума военный пост проверяет документы: чрезвычайное положение в действии.
— Оружие в машине есть? — спрашивает офицер.
— Нет, сэр, наш пулемет — фотоаппарат, — отшучиваюсь я. Офицер расплывается в улыбке и даже не заглядывает в «Баркас». А может, он заметил визитную карточку «Пресса» за лобовым стеклом. Небрежным жестом он разрешает нам проехать.
Шоссе в Порт-Локо местами настолько хорошее, что мы без труда делаем до ста километров в час. Врывающийся через раздвинутую крышу «Баркаса» ветерок приятно освежает. Сначала дорога отклоняется на восток, огибая разветвленные системы рек Сьерра-Леоне, Рокел и Порт-Локо, а спустя некоторое время решительно поворачивает на запад, к Порт-Локо, центру одноименного дистрикта. Три крупные административные единицы материковой части Сьерра-Леоне — Северная, Южная и Восточная провинции — разделены на двенадцать дистриктов, каждый из которых подчиняется начальнику дистрикта.
Порт-Локо, один из пяти дистриктов Северной провинции, занимает в Сьерра-Леоне первое место по численности населения: в девяти его районах, управляемых вождями, проживает около четверти миллиона человек. Этим он обязан плодородию своих земель, благоприятным климатическим условиям для выращивания таких важных сельскохозяйственных культур, как рис и бананы, а также судоходным рекам, связывающим его с рынками на Атлантическом побережье.