В порту полным ходом шла разгрузка «Розенорта». С десяток африканских грузчиков в поте лица своего работали в трюмах и на палубе. Грузовая стрела переносила огромные тюки на сушу.
Блестящие коричневые тела африканцев в мягком вечернем свете на фоне большой бухты были прекрасной натурой для моего фотоаппарата, которую я не мог упустить. Но грузчики, истые мусульмане, при виде направленного на них фотообъектива прекратили работу и, грозя мне кулаками и прямо кипя от ярости, осыпали меня ругательствами. Я испугался и счел за благо удалиться.
Эта первая неприятная встреча с мусульманами-фотоненавистниками привела меня в большое уныние. Ясное дело, в Сьерра-Леоне я скорее всего столкнусь теми же трудностями. Только потом я узнал, какой могучей силой обладает чудодейственное слово «бакшиш» и как слабеет авторитет Аллаха, когда благоговение дают чаевые.
В САМОЙ БОЛЬШОЙ ЕСТЕСТВЕННОЙ
ГАВАНИ ЗАПАДНОЙ АФРИКИ
На следующее утро мы покинули Дакар, где произошла моя первая встреча с Африкой.
За завтраком капитан ел сырую морковь. Он решил сбросить за этот рейс двадцать фунтов веса, чтобы снова иметь возможность покупать готовую одежду. Позже, уже стоя на мостике, он размечтался вслух о сочном бифштексе с шампиньонами и гренками и так подробно, смакуя, описывал приготовление своего любимого блюда, что присутствующие буквально изошли слюной.
«За бортом дельфины!» — крикнули с мостика. Я ринулся на палубу. Известные своим дружелюбием, животные изящным движением выпрыгивали из воды. Десять, двадцать! Ничего удивительного: дельфины иногда собираются в стаи по сто особей.
Какое-то время они плыли рядом с нами. Эти маленькие зубатые киты, делающие около тридцати пяти километров в час, отличные пловцы. Их хищная пасть содержит до двухсот шестидесяти зубов, расположенных с небольшими равномерными промежутками по принципу шестерни, так что при прикусе нижняя и верхняя челюсти смыкаются. Дельфины обладают поразительно развитым интеллектом. Некоторые исследователи считают, что они не уступают по умственным способностям человекообразным обезьянам.
Я побежал в каюту за фотоаппаратом, но, когда возвратился на палубу, удивительные морские млекопитающие уже исчезли из виду.
Дальше судно сделает остановки в столице Гамбии Батерсте (ныне Банджул), гвинейском порту Конакри, а затем во Фритауне. Там я окончательно сойду на сушу. «Розенорт» вспарывал зеркальную темно-синюю гладь океана, двигаясь со скоростью шестнадцати морских миль в час. Хмурые дни Бискайского залива остались далеко позади, и мы испытывали странное чувство от того, что в феврале, когда у нас дома снег, лед, холод, здесь, в Дакаре, мы ломали себе голову над тем, что бы еще с себя снять! Сначала мы только в плавках могли переносить тропический зной, да и то лишь сидя в тени. Но вскоре организм привык к влажному жаркому климату. Мы научились неосознанно экономить силы на любом движении, и я с каждым днем все больше акклиматизировался в тропиках. Меньше чем за две недели мы из европейской зимы переместились в субтропическую весну, а затем в жаркое тропическое лето.
От Конакри до Фритауна всего несколько часов ходу, так мало, что палубная команда решила не задраивать тяжелые люки. Они оставались открытыми до разгрузки во Фритауне на следующий день. Это не угрожало никакими неожиданностями: в сухой сезон, от середины ноября до конца апреля, погода на западноафриканском побережье отличается поразительной устойчивостью. Только в основной дождливый сезон, с июля по сентябрь, когда вовсю дуют африканские юго-западные муссоны, здесь часто бывают так называемые торнадо — связанные с циклонами ураганные ветры, которые могут быть опасны и для мореплавателей.
На чернильно-синем небе уже стояла полная луна и мерцали звезды, когда мы приблизились к полуострову Сьерра-Леоне. Капитан приказал сбавить скорость: в такой поздний час нам все равно не получить лоцмана и мы проведем эту ночь на рейде.
Машины смолкли. Якорь, громыхая, ушел в глубину. Мы стояли перед Фритауном, столицей Сьерра-Леоне, в самой большой естественной гавани западноафриканского побережья.
Бухта занимает около двадцати квадратных километров и так глубока, что не нуждается в землечерпательных работах: даже во время отлива, при самом низком уровне воды, в ней могут швартоваться суда любого водоизмещения.
Вход в бухту с запада имеет около километра в ширину. Кстати, во время второй мировой войны здесь иногда укрывалось от вражеских подводных лодок свыше двухсот пятидесяти судов. Отсюда наименьшее расстояние по морю от Африканского континента до Южной Америки, вернее, до Восточной Бразилии — «всего» две тысячи восемьсот километров, и этим определяется особенно важное значение Сьерра-Леоне для судоходства и авиасообщения. Оно было по достоинству оценено еще в XIX веке Великобританией, великой морской державой, и в 1872–1875 годах британские колониальные власти построили во Фритауне первый большой пирс (раньше суда приставали к небольшим частным причалам), но уже в 1900 году он не мог удовлетворить все потребности, и в 1910 году было решено построить постоянную причальную стенку. Лондон уже через три года выделил ассигнования на строительство, но его началу помешали события первой мировой войны. Только в 1954 году была завершена стенка длиной триста метров, где могли пришвартовываться два крупных судна и одно поменьше.
После достижения независимости правительство Сьерра-Леоне немедленно приступило к расширению и модернизации причальных сооружений, чтобы ускорить непрестанно возраставший грузооборот. Ведь для такой страны, как Сьерра-Леоне, лишенной железнодорожного сообщения через сухопутные границы, морской транспорт имеет первостепенное значение. При мне на рейде обычно стояло много ожидавших своей очереди судов — верный признак того, что международные связи Сьерра-Леоне сильно расширились.
После 1966 года было построено четыре новых причала. Отныне во Фритауне могли приставать даже самые большие суда, которым раньше приходилось разгружаться на рейде. Теперь Фритаун считается одним из самых «скоростных» портов Западной Африки. Новая нефтяная гавань в Киси еще больше увеличила значение Фритауна в международном судоходстве на западноафриканских линиях.
Иная участь постигла старый порт Бонте на острове Шербро. В конце XIX века через него проходила половина всей внешней торговли, особенно ядрами пальмовых орехов, какао, кофе, имбирем и орехами кола, сегодня же его грузооборот весьма невелик — около двенадцати тысяч тонн. Дело в том, что содержание порта обходилось дорого вследствие заиливания реки Шербро. Поэтому правительство построило на Шербро, вблизи Гбангбатока, новый грузовой порт Пойнт-Сэм для вывоза бокситов, добываемых на Моканджи-Хиллс. Океанские суда вместимостью, до десяти тысяч брутто-тонн могут подниматься по Шербро до Пойнт-Сэма благодаря углублению фарватера. Потраченные на это средства вполне себя оправдали: ежегодный грузооборот нового порта составляет около четырехсот тысяч тонн.
В 1964 году был введен в эксплуатацию еще один причал — в старом железорудном порту Пепел на реке Сьерра-Леоне. Он носит имя первого премьер-министра Милтона Маргаи, который в 1961 году привел страну к независимости. Углубленный фарватер Сьерра-Леоне протяжением восемнадцать километров вверх по течению от Пепела принимал даже рудовозы вместимостью до тридцати тысяч брутто-тонн. Новые порты заморской торговли должны помочь стране быстрее преодолеть наследие колониального прошлого.
Я сидел один на палубе и, погруженный в свои мысли, смотрел на огни столицы, которые тысячами точек покрывали почти весь склон высокой горы. Вверх и вниз по горе мелькали зажженные автомобильные фары. По их движущемуся свету можно было во тьме проследить направление улиц. Несколько узких лодок шли к темному берегу. Может, это возвращались с уловом рыбаки и у причала в Кинг-Джимми их с нетерпением поджидали родные.