Вечером вождь деревни прислал мне со своим сыном фруктов и калебасу с пальмовым вином. Эти знаки дружеского внимания чрезвычайно меня тронули, тем более что эти простые люди сами живут очень скромно. Я был рад, что на несколько дней покинул удобный дом Сэма Джонсона в Теко и предпринял этот поход на восток, в деревню темне. И я был вознагражден тем, что узнал много нового. Например, я понял, что именно благодаря гостеприимству африканцев предшественники колонизаторов сто лет назад могли без особого труда склонять африканских вождей к заключению сомнительных «договоров о защите», равносильных бессовестному надувательству.
Когда на следующий день я решил возвратиться в Теко, полдеревни собралось попрощаться со мной. Я «выстрелил» еще несколько снимков. Темне не боялись фотографироваться, а дети, так те и вовсе прыгали от радости — для них это было веселое развлечение. К сожалению, чаще всего они принимали неестественные позы или корчили невероятные гримасы.
Мне пришла в голову мысль, что неплохо бы мне тоже попасть на пленку. Я выбрал мальчика постарше и объяснил ему, что надо делать. Он охотно согласился, и я вложил ему в руки «Пентакон-шесть», нашел точку съемки, установил выдержку, диафрагму и фокус. Покончив с этими приготовлениями, я присоединился к темне, с которыми по незнанию их языка объяснялся, подобно миму, с помощью рук и даже ног. Просто поразительно, как быстро можно научиться «разговаривать» таким простым способом. Все шло хорошо, темне вели себя совершенно непринужденно, только вот аппарат все не щелкал. Я нетерпеливо скосил глаза на моего «оператора». О ужас, он взволнованно крутил шкалу расстояния, переставлял выдержку, то открывал, то закрывал диафрагму, одним словом, двигал все, что двигалось, и только спуск никак не мог найти. Вдруг зажжужал задетый им автоспуск, и перепуганный мальчик, впервые в жизни державший в руках фотоаппарат, бережно положил его на землю и бросился опрометью бежать от «адской машины». Но смех односельчан убедил его, что эта техника безопасна. Я еще раз его проинструктировал, на сей раз юный темне проявил сообразительность и прекрасно справился с поручением. К счастью, снимок получился удачным.
НА СЕВЕР, В ТРАВЯНИСТУЮ САВАННУ
В первый вторник после пасхи я ровно в шесть утра затормозил у лесничества Макени. Мне предстояло в тот же день выехать с местными проводниками в заповедник Килими — травянистую саванну на крайнем северо-западе Сьерра-Леоне. Все было подготовлено. Т. К. Джон подобрал для меня двух надежных людей. Это Френсис Конте, мой старый знакомый, и молодой охотник Абдуллах из народа сусу. Оба уже ожидали меня. Они приехали из Магбурака очень рано, первым маршрутным такси, и успели выслушать наставления своего начальника. Френсис с довольным видом взглянул на меня из-под широких полей ковбойской шляпы и покровительственно похлопал меня по плечу; Абдуллах же, худой как спичка, удивленно уставился на мои четыре аппарата и торчащие «дула» телеобъективов и молча кивнул головой. На нем была шерстяная шапка табачного цвета в черную полоску, а на левом плече качалась видавшая виды двустволка, бесспорно давно пережившая пору своей юности.
— Кого ты хочешь ею пощекотать, Абдуллах? — спросил я сусу, после того как нас представили друг другу. Т. К. Джон и Френсис громко рассмеялись, но Абдуллах сделал вид, что он ничего не слышал, и упорно смотрел в сторону. Т. К. Джон приготовил мне небольшой подарок — африканскую рубашку, коричневую, в белый горошек.
— Пока ты в ней, удача будет тебе сопутствовать в Африке, — пошутил он, затем воскликнул: — Счастливого пути! — и долго махал нам вслед.
Уличная сценка
От Макени до Сайньи у границы с Гвинеей около двухсот километров, но, как мы скоро убедились, не одним километражем определяется время пути. Сайнья считается последним селением на территории Сьерра-Леоне. Правда, есть еще Медина-Дула (Медина-Ула), расположенная на самой границе, но это лишь таможенный пункт.
В пяти километрах к северу от Макени мы резко повернули на запад и по красно-коричневому глинистому проселку поехали в Пендембу и Камалу. Указателей на дорогах в этой части страны нет. Да и кому они нужны? Чужаки сюда забредают редко, а водителям местных машин маршрут и так хорошо известен.
Мы почти не разговариваем: наше внимание целиком поглощено дорогой. Серьезную опасность представляют ямы и рытвины, вымытые потоками в дождливый сезон. Через глубокие выемки, рвы и овраги переброшены многочисленные «мосты». Построены они, что называется, «на живую нитку»: на две продольные балки попрочнее навалены как попало неотесанные бревна. И все. Нередко одного бревна не хватает или бревна положены слишком далеко друг от друга. Дома я, конечно, по доброй воле не поехал бы по такому мостику, но здесь у меня нет выбора. Френсис, сидящий в «Баркасе» рядом со мной, разделяет мой скептицизм относительно надежности сооружений и облегченно вздыхает всякий раз, когда мы оставляем позади шаткий мостик. После Макени я насчитал больше тридцати таких «волчьих ям». И только через реку Маболе ведет широкий прочный бетонный мост, внушающий чувство надежности. Недалеко от берега из воды торчат гряды больших камней, хотя даже сейчас, в сухой сезон, вода стоит довольно высоко. Маболе течет с севера, извиваясь по дороге, и в трех километрах к югу от деревни Масама впадает в Крокодилову речку — Малую Скарсис. В бассейнах этих рек еще и сейчас водится карликовый бегемот — гордость западноафриканской фауны.
За Маболе начинается местность Бомбали. Вплотную к дороге с обеих сторон подступают заросли бурой травы высотой больше трех метров. Вскоре вдали показались четыре купольные башни мечети. Это Пендембу, по африканским масштабам — город, в нашем же представлении — небольшая деревенька. Здесь мы остановились ненадолго, чтобы запастись фруктами. Справа и слева от широкой улицы в редкой тени нескольких пальм прячутся коричнево-желтые глиняные дома. Преобладают хижины с заостренными конусными крышами из плетеных травяных циновок. Они образуют резкий контраст с великолепной мечетью, возвышающейся над всей деревней. Она в точности повторяет мечеть в Макени, очевидно, обе они — творения одного архитектора. Каждый день муэдзин с одной из четырех башен призывает правоверных к молитве. По правую сторону от мечети стоит каноническая школа, где дети учат наизусть суры Корана. Светская школа в современном низком здании находится на другом конце деревни.
Мечеть в Пендембу
В Пендембу мы пробыли недолго, и снова «Баркас» вздымает за собой на дороге желтые тучи пыли. Сбавляем, в который уже раз, скорость. Ничего не поделаешь, дорога с каждым километром ухудшается. Машину сотрясает твердое как камень «рифленое железо». Наши лица, как и всё в машине, покрываются тонким слоем пыли, особенно неприятной из-за убийственной жары: термометр в машине показывает 52 градуса по Цельсию. Деревни попадаются все реже. Камаранка, Камалу, Камакве, Катири остались позади, и наконец в полдень мы увидели перед собой Малую Скарсис. Широкая река, пересекающая страну с севера на юг, в одних местах называется Монго, в других — Каба. Воды ее кажутся темно-синими. В Малой Скарсис еще водятся крокодилы — по словам Т. К. Джона, очень боязливые и осторожные, но их все же изредка можно увидеть, когда они нежатся под лучами солнца на ровных песчаных банках близ берега.
Попытаем счастья. Стараясь не шуметь, мы прошли три километра вверх по течению и столько же вниз, но все напрасно, ни одного панцирного пресмыкающегося мы так и не заметили. Вызванная капризами моды безжалостная охота за шкурами крокодилов сильно уменьшила их поголовье в Африке. Сокращение численности всех трех африканских видов внушает самую серьезную тревогу, тем более что с момента появления детеныша крокодила из яйца на свет его окружает помимо человека много других врагов. Марабу, орланы-белохвосты, скопы, вараны с удовольствием пожирают не только крокодильи выводки, но и яйца. Кроме того, новорожденные крокодилята легко становятся жертвами паразитов. Считается, что из ста детенышей только один преодолевает окружающие опасности и остается в живых.