Вот поэтому в заповеднике Ндуму на территории Зулуленда был устроен питомник. Там удалась инкубация яиц нильского крокодила (Crocodylus niloticus). Выведенную искусственным образом молодь переселяли в другие заповедные районы, где крокодилов осталось мало. Так, с помощью искусственной инкубации уже удалось спасти один вымиравший вид африканской фауны— страуса. Теперь в бассейнах больших рек Сьерра-Леоне кроме известного нильского крокодила водятся еще два мелких вида — тупорылый крокодил (Osteolaemus tetraspis) и узкорылый крокодил (Crocodylus саtaphractus).
Мы решили нанять лодку и в поисках крокодилов проехать по реке. «Баркас» оставили на берегу под присмотром Абдуллаха.
Лодку нашли быстро. Френсис договорился с двумя рыбаками: за умеренную плату они повезут нас в каноэ вверх по реке, по направлению к Коло. Каноэ, вырубленное из одного толстого ствола, по моим понятиям, слишком тяжелое. И действительно, рыбакам очень трудно выгребать против течения. Равномерно погружают они короткие весла в воду и резким рывком проталкивают их вперед, стараясь держаться ближе к середине реки, где глубже и течение поэтому меньше препятствует нашему продвижению. Голые тела рыбаков блестят от пота, мускулы так напряжены, что кажется, вот-вот лопнут.
Не то что я, даже Френсис не мог бы вести такое каноэ против течения. У нас для этого нет ни сил, ни сноровки, ни выносливости. Иногда мимо проплывают уносимые течением части растений и сучковатые ветки. Солнце безжалостно припекает головы. Каноэ протекает, а так как мы сидим прямо на дне, то вскоре подмокаем. В жару это не страшно, куда больше неприятностей доставляют назойливые москиты, непрестанно жужжащие вокруг. Махать руками бесполезно, они становятся только более агрессивными. Впрочем, каждое неосторожное движение нарушает плавный ход каноэ, Тут особенно не размахаешься. Рыбакам же, давно привыкшим к москитам, они вроде и не мешают.
На берегах Малой Скарсис растут густые галерейные леса. Вдруг один из рыбаков негромко произнес какое-то слово и показал на берег. «Бегемоты», — перевел мне Френсис, и я встрепенулся. Но я не сразу смог отличить две серые спины, торчавшие из воды, от многочисленных круглых камней вокруг. К сожалению, это были обыкновенные бегемоты, а не карликовые.
— Подойдем поближе? — Френсис мог бы этого и не спрашивать. В ответ я только кивнул головой. Рыбаки повернули лодку и осторожно направили ее к удивительным толстокожим. Те, однако, давно нас заметили и один за другим скрылись под водой. Мы все же приблизились в надежде, что где-нибудь перед нами снова всплывет массивная голова и я успею ее «щелкнуть». Проходит целая вечность! Бегемот может находиться под водой около пяти минут. Эти неуклюжие животные, весом до трех тонн, целые горы мяса, прекрасно плавают и даже бегают по дну водоемов. Под водой же происходят рождение и вскармливание детенышей. И все же главный источник их питания находится не в водной стихии, а на суше. Ночью бегемоты покидают спасительное лоно воды и по протоптанным тропам отправляются на свои пастбища.
При чрезмерном увеличении их численности они могут нанести большой урон береговой растительности. Убедительный пример — Национальный парк Рувензори в Уганде с самой большой в Африке популяцией бегемотов — около пятнадцати тысяч животных: их невероятная потребность в корме поставила под угрозу устойчивость биотопа всего речного бассейна. Пришлось прибегнуть к плановому отстрелу определенного числа животных. Но Сьерра-Леоне и другим африканским ареалам бегемотов нечего опасаться чрезмерного роста их поголовья, напротив, во многих местах им угрожает вымирание. Еще двести лет назад бегемоты часто встречались во всех реках, озерах и болотах от Капланда до дельты Нила, но в процессе колонизации их уничтожили раньше, чем других животных, так как именно реки были основным средством сообщения, ведшим в глубь континента. Часто бегемотов убивали из чисто спортивного интереса, особенно самцов, которые, защищая свои владения, нападали на лодки и иногда их переворачивали.
Наконец первый бегемот всплыл, но в совершенно неожиданном месте. Он выставил из воды лишь небольшую часть своей могучей головы: маленькие уши, глаза и широкие ноздри — ровно столько, чтобы иметь возможность оглядеться и запастись воздухом для нового погружения. Этим бегемот напомнил мне айсберг, надводная часть которого всегда составляет ничтожную часть его фактического объема. Бегемот поднялся так неслышно, что мы его и не заметили бы, не выпусти он с остатками воздуха фонтан воды в метр высотой. Рядом с ним появился и второй бегемот, намного меньше первого: по-видимому, это была самка с детенышем. Я стал на колени и с помощью пятисотмиллиметрового телеобъектива быстро «выстрелил» несколько снимков, но, нажимая спуск, я не был уверен, выйдет ли что-нибудь на пленке; слишком велико расстояние между нами — около шестидесяти метров. Подойти ближе мы не решались: бегемоты и без того были очень обеспокоены и в следующий момент снова начали погружаться.
Теперь я хорошо представлял себе, как произойдет наша встреча с крокодилами. Плавают и ныряют они еще лучше бегемотов и могут находиться под водой даже около часа. Это, однако, не спасло их от уничтожения человеком.
По сигналу Френсиса рыбаки взялись за весла и налегли на них с новой силой. Но в этот день «крокодилье счастье» нам так и не улыбнулось. Кроме нескольких водяных птиц, мы больше никаких животных не видели. Между тем тени стали длиннее, пора было подумать о ночлеге. На сегодня я отказался от надежды увидеть крокодилов и на очередном повороте реки дал знак возвращаться.
В наше отсутствие Абдуллах не бездельничал: он уже присмотрел на берегу удобное место для стоянки, где мы немедленно расположились «по-домашнему». К нам даже пришли гости, пока мы собирали топливо и разводили костер: жители ближайшей деревни, прослышавшие, что ниже по течению остановились путешественники. Ими двигало не только любопытство, они принесли на продажу копченую рыбу и бананы.
В ответ на расспросы Френсиса они рассказали, что недавно крокодил похитил молодую козу. «Злодей» прикинулся на берегу спящим, а ничего не подозревавшая козочка побежала мимо него к водопою. Крокодил сильным ударом чешуйчатого хвоста свалил ее наземь и быстро схватил могучими челюстями. В следующий миг он скрылся в водах Скарсис вместе с добычей.
С чувством зависти выслушал я этот рассказ и условился с Френсисом следующий день посвятить фотоохоте на крокодила. Позднее, когда мы молча сидели у костра, с реки до нас донеслись сопение и хрюканье. Яркий огонь привлек бегемотов, но, сколько их было, мы не могли различить в темной воде. Вдалеке раздавались монотонное пение женщин и грохот барабанов. По-видимому, в одной из ближайших деревень был праздник. Снова я наслаждался удивительной тропической ночью, из тех, что помнишь до конца своей жизни. Когда костер медленно догорал, Френсис простонал: «Тысяча чертей, эти москиты!» — и натянул шерстяное одеяло на голову. Я же вооружился аэрозолем против насекомых и попытался изгнать бестий хотя бы из «Баркаса», где нам троим предстояло спать.
Наши вылазки не принесли результатов и на следующий день: мы не обнаружили в Малой Скарсис даже следов крокодилов. Было ясно, что оставаться дольше — только время терять. На следующий день, рано утром, мы отправились дальше, в заповедник Килими. Для этого надо было пересечь Малую Скарсис, а пока это можно только на пароме. Иностранных кредитов, полученных правительством Сьерра-Леоне для строительства мостов, не хватает на то, чтобы соединить основательным, а значит, дорогим мостом берега реки, которая протекает по местности, не имеющей большого экономического значения. Но через Малую Скарсис ходит на стальных тросах паром. Он так мал, что вмещает только одну машину типа нашего «Баркаса», но это вполне удовлетворяет скромные потребности местного транспорта. Очень редко автомобилистам приходится здесь спорить за право первого перевоза.