На реке Сева работы ведутся только в сухой сезон, но Алмазное управление круглый год платит жалованье старателям. Работают они самыми примитивными орудиями, по кроме них добычу алмазов ведет с применением самых современных методов государственная компания ДИМИНКО. Она располагает на полигонах в Енгеме, Сефаду, Тонго и Моа обогатительными и сепарационными установками, заменяющими тяжелый ручной труд. Отделение драгоценных камней от гравия основано на способности сырых алмазов реагировать определенным образом на некоторые клейкие вещества и освещение. К сожалению, мне не разрешили посетить прииски и сделать там снимки.
Ежегодная добыча алмазов в Сьерра-Леоне составляет около двух миллионов каратов, не считая, конечно, нелегальной добычи. Только Государственное алмазное управление имеет право вывозить сырые или обработанные алмазы. Эти операции совершаются через посредство «Дайамонд корпорейшн Уэст Африка» (ДИКОРВАФ), международной торговой фирмы с широкими связями, в которой преобладает английский капитал. На долю алмазов приходится свыше шестидесяти процентов всего сьерра-леонского экспорта. Если считать на караты, Сьерра-Леоне занимает четвертое место в мире среди стран — экспортеров алмазов и поставляет около десяти процентов мировой добычи. Сьерра-леонские алмазы обычно превосходят по величине найденные в других странах Западной Африки и употребляются в основном для производства украшений. Алмазы пользуются огромным спросом и в промышленности — это самый твердый из природных материалов, недаром его можно шлифовать только алмазной же пылью. Самый крупный в мире алмаз — в 245 каратов — был найден в Сьерра-Леоне еще в период колониализма и «подарен» английской королеве, которая поместила его в королевскую сокровищницу. После огранки и шлифовки его стоимость достигла пяти миллионов леоне, или около тридцати миллионов марок. Африканская собственность в чужих руках! Сколько мостов и больниц можно было бы сейчас построить на эти деньги в Сьерра-Леоне!
В КРААЛЕ ФУЛЬБЕ
В этот день было уже поздно ехать в Теко. Я остановился в маленьком местечке Багбема на реке Севе, ночь провел, изнемогая от жары, в моем «Отеле Баркас» на колесах и только назавтра возвратился в дом Сэма Джонсона.
Ветеринарная станция Теко функционирует давно — с 1942 года. Ее директор, молодой ветеринар д-р Каллон, учился в Каире. В последние годы в порядке осуществления государственной сельскохозяйственной программы для станции выстроено красивое современное здание. В обширных лабораториях под началом Сэма Джонсона производятся эксперименты над различными животными: мышами, кроликами и курами (белый леггорн).
Как ни важна научная работа в лабораториях, выезды на места, в скотоводческие районы, пожалуй, важнее. Из-за плохих дорог и отсутствия транспортных средств владельцы скота очень редко доставляют заболевших животных на станцию в Теко. Врачам и ассистентам приходится проявлять оперативность и систематически объезжать краали скотоводов. Для этой цели станция располагает несколькими автомобилями повышенной проходимости. Чаще всего животные страдают глистными и легочными заболеваниями, поносом, поражающим молодняк, куриной чумкой. В сельских местностях скот обычно содержится в помещениях без окон, лишенных необходимой вентиляции. Накапливающийся аммиак вызывает у животных воспалительные процессы. Серьезная опасность исходит и от мухи цеце (Glossina morsitans), до сих пор еще широко распространенной в травянистой саванне Сьерра-Леоне. Цеце, как все жигалки, питается кровью, причем особую активность она проявляет в закатные часы, и вместе с ней всасывает паразитов микроскопической величины — трипанозом, которые переносят нагану крупного рогатого скота. В теле мухи они вызревают, и она при укусе передает их другому животному. Нагана вызывает потерю веса и в конце концов гибель животного. Пока цеце еще не истреблена окончательно, в зараженных ею местностях необходимо систематически проводить профилактические ветеринарные мероприятия.
Важнейшие районы скотоводства в Сьерра-Леоне — дистрикты Бомбали и Коинадугу в Северной провинции, где насчитывается около двухсот тысяч голов крупного рогатого скота. Правда, официальная перепись скота до сих пор не проводилась, да и провести ее было бы очень трудно, так как весь окот принадлежит кочующим пастухам-фульбе, или, как их иногда называют, фула. Преобладает порода ндама — желто-коричневой или темно-коричневой масти, с длинными, более шестидесяти сантиметров, рогами, изогнутыми вверху, чаще всего в виде лиры. Ростом они невелики, и даже четырехлетки весят обычно не больше двухсот килограммов, но у них есть другие достоинства: они долго живут, хорошо сопротивляются инфекции наганы, способны переносить повышенную влажность воздуха и длительные периоды засух. Ндама происходят с плато в горах Фута-Джаллон в Гвинее, теперь они широко распространены в Сьерра-Леоне, Гамбии, Либерии, западной части Республики Мали.
Однажды рано утром на ветеринарную станцию Теко приехал на велосипеде взволнованный вождь-фульбе Он был одет в длинную, до колен, рубашку из батика с лиловым рисунком; маленькая шапочка на голове выдавала в нем мусульманина. Ему показалось, что в одном из его стад ндама появились опасные симптомы, и он приехал за помощью. Д-р Каллон и д-р Йохимс решили выехать на место, так как условия содержания скота часто помогают поставить диагноз. Для меня же это была уникальная возможность заглянуть в вари, загоны для скота в краалях фульбе. Правда, я слышал, что фульбе не очень-то любят фотографироваться, но сейчас, когда они нуждались в помощи и совете, они могли проявить большую сговорчивость.
Крааль находился где-то в буше, в местности Бомбалибана. Йохимс, его помощник и я сели в один «Лендровер»; Каллон и два ассистента — в другой. С ними же ехала огромная аптека, включая сыворотки для прививок и шприцы для инъекций. Дорогу водителю показывал фульбе. Вождь кроме фула, языка фульбе, говорил еще на менде. «Лендроверы» ураганом понеслись по дороге. При ее ужасном состоянии такую бешеную скорость могли развить только машины с повышенной проходимостью. Но и водители тоже не ударили в грязь лицом. В очень трудных дорожных ситуациях машины проявляли исключительную маневренность. Для этого повышенной проходимости мало, надо еще уметь как следует обращаться с гудком и тормозами.
За деревней Котеле мы вспугнули с арахисового поля небольшое стадо павианов, голов в пятнадцать, собиравшее «урожай». Павианы в основном вегетарианцы, п почти зрелые земляные орехи для них лакомое блюдо. Наш водитель, завидев их, немедленно остановился, нажал на кнопку и гудел очень долго, даже высунулся из окна и сам подражал рыку льва; павианов все это нисколько не пугало, они и не собирались покидать «арахисовый рай». А старый самец с прекрасной серебристо-серой гривой решительно откинул голову назад и угрожающе оскалил страшную пасть. Этого водитель уже не мог стерпеть. Он выскочил из кабины, схватил первую попавшуюся под руку палку и с громким криком понесся на павианов. Испуганные детеныши в ужасе попрыгали, словно мячики, на спины матерей, и в следующий момент вся стая пустилась наутек, оглашая окрестности пронзительными воплями. Они, видимо, выражали свое возмущение «изгнанием из рая». Африканцы швырнули им вслед несколько камней, не вздумайте, мол, возвращаться, арахис сажали вовсе не для вас!
Хотя путь нам указывал фульбе, хорошо знавший местность, мы два раза заблудились в бездорожной саванне. Последние двести метров до крааля мы прошли по саванне пешком: вокруг вари деревья росли так густо, что «лендроверы» не могли проехать.
В краале нас с нетерпением ожидал пастух со своей семьей. Это были приветливые люди, высокие и стройные, с коричневой кожей медного оттенка. На хозяине дома были широкие синие штаны ниже колен типа шаровар, из-под которых выглядывали голые ноги в светлых сандалиях. Его старый отец был одет точно так же, если не считать белой шапочки, которую он вежливо снял, здороваясь с нами. Особое гостеприимство проявила жена. Она поставила перед нами большую миску кислого молока, но вокруг нее вились мириады мух, с десяток насекомых барахталось в самой миске, борясь за жизнь, и нам всем вмиг расхотелось пить. Женщина, однако, не обиделась. К моему удивлению, она совсем не боялась фотографироваться. Заметив мои приготовления к съемке, она принесла из круглой хижины младенца и продемонстрировала, как она большим пестрым платком, снятым с себя, привязывает его к спине. При этом женщина обнажила свое тело без малейшей стыдливости, с чувством естественного достоинства. Ее дочь, почти взрослая девушка, тоже полуголая, сидела на корточках и доила коров. Вокруг них роились тысячи насекомых.