Каждому, конечно, понятно, что занятия охотой, которая вначале
являлась главной задачей фактории, теперь были совершенно оставлены.
Магазины и так были переполнены мехами; большую часть их приходилось
бросить. Охотники и мастера ставить силки теперь оставались без
дела. Что касается плотников, то они, в ожидании момента, когда, наконец, можно будет спустить судно на освобожденную от льдов воду,
починяли и подпирали главный дом форта. Во время ледохода он мог
подвергнуться страшному напору льдин, если бы его не защитил мыс
Батурст. Сильные подпоры были установлены у деревянных наружных
стен форта; такие же подпоры были сделаны и внутри комнат, для укрепления
потолков. Дом, стены которого, кроме того, скрепили скобами и
разными скрепами, мог теперь выдержать очень сильный напор, так как
он был необыкновенно прочен. Работы эти были окончены к первым
дням апреля, и теперь уже становилось ясно, что они были сделаны не
только с пользою, но и своевременно.
Между тем, признаков весны с каждым днем появлялось все больше.
Весна была раннею, так как следовала за слишком теплою для этих
полярных широт зимою. На некоторых деревьях появились даже почки.
Кора на березах и вербах в некоторых местах надулась под напором
оттаявших соков. Мох бледно-зеленого цвета появился уже на обращенных
к солнцу сторонах холмов, но его было мало, так как жившие
в окрестностях форта звери съедали его тотчас же, как только он показывался
из-под земли.
Больше всех несчастным чувствовал себя капрал. Муж миссис Джолифф
был приставлен стеречь гряды, засаженные его супругой. Прежде эти
гряды с ложечной травой и щавелем приходилось защищать лишь от
птиц и сделанный капралом манекен отлично исполнял эту обязанность.
Но теперь к птицам присоединились полярные грызуны. Зима их не прогнала, а инстинкт опасности держал вблизи форта, и теперь все эти
лисицы, полярные зайцы, мускусные мыши и другие звери совершенно
презирали угрозы капрала. Бедняга положительно не знал, что ему с ними
делать. Когда он старался защитить одно поле, они нападали на другое.
Конечно, было бы более благоразумно предоставить этим многочисленным
врагам жатву, которую все равно нельзя было использовать, так как
факторию надо было покинуть. Таков был совет Полины Барнетт упрямому
капралу, когда он раз по двадцать в день приходил к ней жаловаться
и страшно этим надоедал; но капрал ничего не хотел слушать.
— После стольких-то потерянных трудов,—повторял он,—оставить
такое добро, когда результаты уже почти налицо! Оставить эти зерна, которые миссис Джолифф и я сеяли с такой заботливостью! Знаете, мне иногда хочется, чтобы вы все уехали, а я остался бы здесь на эгом
острове вдвоем с женою. Я убежден, что Компания согласилась бы отдать
нам остров в полную собственность.
При этих оригинальных рассуждениях капрала миссис Барнетт не могла
удержаться от смеха и послала капрала к его маленькой жене, которая
давно уже пришла к заключению, что все эти противоцинготные травы
были теперь бесполезны.
Необходимо прибавить, что здоровье всех мужчин и женщин форта
было прекрасное. Заболеваний совершенно не было. Даже малютка—и тот
прекрасно рос и чувствовал себя отлично под весенними лучами солнца.
В продолжение 2-го, 3-го, 4-го и 5-го апреля началась настоящая
оттепель. Теплота была чувствительная, но погода стояла все еще пасмурная.
Дождь падал крупными каплями. Ветер дул с юго-запада и нес
тепло с континента. Но в этой мглистой атмосфере совершенно не было
возможности сделать астрономические наблюдения. Ни солнца, ни луны, ни звезд совершенно не было видно из-за густой туманной завесы,—
обстоятельство весьма печальное, так как было необходимо знать малейшие
изменения в положении острова.
В ночь с 7-го на 8-е апреля, наконец, начался полный ледоход. Утром
Гобсон, Полина, Калюмах и Лонг, взойдя на вершину мыса Батурст, за метили
коренную перемену в положении льдов. Огромный ледяной заслон
разделился на две гряды, из которых большая, казалось, удалялась теперь
к северу.
Не была ли это работа Камчатского течения, которое давало уже
себя чувствовать? И не будет ли плавучий остров тоже увлечен в том же
направлении?
Опасения лейтенанта и его товарищей были совершенно понятны. Их
судьба могла резко измениться в течение нескольких часов, так как если
бы это течение отнесло остров еще на несколько сот миль к северу, они, пожалуй, не смогли бы достигнуть берега материка на таком небольшом
судне, как их корабль.
К несчастью, они совершенно не могли определить точной причины
этого явления. Можно было лишь констатировать, что остров пока еще
не шевелился; не двигались и ледяные горы, так как всякое движение
среди них было бы заметно. Было лишь отмечено, что одна часть ледяного
поля, с горами льда, отделилась и двигалась к северу, тогда как
другая, окружавшая остров, оставалась еще неподвижной.
Впрочем, это отделение дальних льдов нисколько не изменило мнения
эскимоски. Калюмах продолжала верить, что вскрытие льда начнется с юга
и что и эти ледяные горы будут также увлечены Беринговым течением.
Калюмах палочкой начертила на песке план пролива, чтобы ее лучше
поняли, и показала, что подхваченный Беринговым течением остров непременно
приблизится к американскому берегу. Никакие возражения не
могли поколебать ее уверенности; слушая эту рассудительную туземку, можно было и самому поколебаться, склонившись в сторону ее мнения.
Однако дни 8-го, 9-го и 10-го апреля показали ошибку Калюмах.
Часть ледяной горной цепи, . отделившаяся от ледяного поля, уплывала
все дальше и дальше к северу,—вскрытие было полное, и лед на берегу
острова разрушался с треском и грохотом. За этим шумом на открытом
воздухе было трудно слышать разговоры. Треск, звон и грохот падавши*
льдов походили на залпы осадной артиллерии. В полумиле от берега, в полосе мыса Батурст, льдины уже начали громоздиться одна на другую.
Заслонявший горизонт ледяной барьер теперь разбился и, казалось, поплыл
к северу. Лейтенант Гобсон, не говоря ни слова, начинал все
больше и больше тревожиться, и уверения Калюмах не могли его успокоить.
Он делал разные предположения и встречал тотчас же возражения
молодой эскимоски. Наконец, утром 11-го апреля Джаспер Гобсон показал
Калюмах последние исчезающие на севере ледяные горы и привел
ей еще раз неоспоримые, подтвержденные фактами доказательства.
— Нет, нет,—отвечала, упрямо стоя на своем, Калюмах. — Не ледяные
горы уходят к северу, а это наш остров двигается к югу!
И в самом деле, можно было допустить, что движение гор было лишь
кажущимся и что остров Виктория, вместе с ледяным полем, подвигался
к проливу. Но если это движение и существовало, его невозможно было
определить, потому что нельзя было вычислить ни широты, ни долготы.
Погода была все время туманная, неподходящая для наблюдения.
К тому же случилось одно, свойственное полярным странам, явление, которое сделало атмосферу еще более мрачною, уменьшив поле зрения.
Со времени вскрытия льдов температура понизилась на несколько
градусов, и сплошной туман заволок вскоре все видимое пространство
Северного океана. Туман этот был совершенно особого рода. Его отдельные
частицы осаждались на всех выпуклостях, на деревьях, стенах и
образовывали густой слой с пирамидальными иглами на поверхности.
Гобсон узнал это явление, которое часто описывалось рыболовами и
зимовщиками, видевшими его весною в полярных странах.
— Это не туман,— сказал лейтенант своим товарищам,—а иней, густой