пар в состоянии замерзания.
Туман или иней, но это было, во всяком случае, весьма неприятное
явление, так как он был настолько густ, что люди в трех шагах расстояния
не видели друг друга.
Настроение зимовщиков было самое безотрадное. Казалось, что природа
вооружилась против них. Как раз, когда совершилось вскрытие льда
и требовалось самое тщательное наблюдение за движением острова, появился
этот необыкновенный туман, снова погрузивший все во мрак.
Так продолжалось четыре дня. Туман исчез лишь 15-го апреля, прорванный
и уничтоженный налетевшим порывом ветра. Солнце снова
озарило местность. Лейтенант поспешно взялся за инструменты. Он измерил
долготу, и результат наблюдения получился следующий: широта:
69°57/, долгота: 169°33/.
Калюмах была права: остров Виктории, уносимый Беринговым течением, подвигался к югу.
XVII. Лавина
Теперь, приближаясь к самым посещаемым берегам Берингова моря, колонисты уже не опасались больше, что их отнесет на север. Оставалось
только наблюдать за скоростью движения, которая, благодаря встречающимся
препятствиям, могла быть неодинаковой. Этим-то наблюдением
и занялся лейтенант, определяя постоянно высоту солнца и звезд. 16-го
апреля, после долгих наблюдений, он решил, что остров, при равномерном
движении, достигнет отстоявшего от него на 4 ° широты полярного
круга в первых числах мая.
Можно было предполагать, что остров, находясь тогда в самой узкой
части пролива, останется там до тех пор, пока ледоход не очистит ему
дорогу. Тогда придется пересесть на корабль и направиться к американскому
материку.
Зимовщики стали теперь с еще большим терпением и надеждою ждать
дальнейшего развития событий. Дело подходило к развязке, и несчастные, столько испытавшие люди верили, что через несколько дней достигнут
какого-либо берега, чем и окончатся все их тяжелые испытания.
Ободренные надеждою, все стали гораздо веселее. Обеденные часы
были оживленнее, чем когда-либо, тем более, что в провизии не было
недостатка, и экономить теперь уже не имело смысла. Веселому настроению
колонистов немало способствовало приближение весны, теплый
воздух которой действовал ободряюще на обитателей форта.
В следующие дни было сделано несколько экскурсий внутрь острова
и по его побережью. Пушные звери и другие животные все еще оставались
на острове, так как не имели возможности его покинуть.
Нигде на всем острове не оказалось никакой перемены. Образовавшаяся
у мыса Михаила громадная трещина совершенно затянулась за
время зимы, других же расселин нигде не было.
Во время этих экскурсий путешественникам попадались целые стаи
волков, которые при виде людей поспешно разбегались по всем направлениям.
Волки оказались единственными хищными зверями, которых
не приручило чувство общей всем опасности.
Несколько раз встретили спасителя Калюмах. Огромный медведь
грустно прогуливался по равнинам и останавливался при виде путешественников.
Иногда он даже провожал их до самого форта, уверенный,
что люди не сделают ему зла.
20-го апреля лейтенант убедился, что остров продолжал правильно
подвигаться к югу. Остатки ледяных глыб следовали за ним. За неимением
заметных ориентировочных точек, можно было следить за движением
острова лишь по астрономическим наблюдениям.
Гобсон измерил в нескольких местах землю у мыса Батурст и на
берегу лагуны. Ему хотелось знать, какой толщины ледяная кора была
под островом. Он убедился, что ледяной слой нисколько не увеличился
за зиму, поэтому надо было при первой же возможности покинуть остров, рисковавший растаять в теплых водах Тихого океана.
К 25-му апрелю положение острова еще раз изменилось. Движение
ледяного поля произошло с востока на запад, и мыс Батурст указывал
теперь уже на северо-запад.
Роковой момент был близок. Дневные и ночные наблюдения давали
точные определения положения острова и окружавшего его ледяного
поля. 30-го апреля вся масса льда отошла от залива Коцебу,—широкого
треугольника, вдающегося в американский берег. В южной части находился
мыс принца Уэльского. Если остров не будет плыть по самой
середине узкого прохода, то можно надеяться, что он натолкнется на
этот мыс, и странствование путешественников окончится.
Погода была в то время уже довольно теплая, и колонисты не носили
больше зимней одежды. Все давно уже приготовились к отплытию.
Томас Блэк тоже перенес свои инструменты и багаж на судно, где уже
были сложены меха и большая часть заготовленной провизии.
2-го мая, согласно произведенным наблюдениям, остров, казалось, собирался направиться к востоку, т.-е. к американскому материку. Наконец-
то счастье улыбнулось колонистам!
— Мне кажется,—сказал сержант Лонг,—что неудачам надоело нас
преследовать. Наши несчастья окончены,— мне, по крайней мере, так
кажется.
— И я так же думаю,—ответила миссис Барнетт.—Как хорошо, что
мы несколько месяцев тому назад принуждены были отказаться от перехода
по ледяному полю!
5-го мая Гобсон объявил товарищам, что остров перешел полярный
круг и находится теперь в поясе, где никогда, даже во время самого
сильного южного отклонения, не заходит солнце. Все радостно приветствовали
сообщение: им казалось, что они уже возвращаются в населенный
мир.
За обедом было выпито несколько лишних стаканоз вина в честь полярного
круга, как это делается на корабле, когда он в первый раз
переходит черту экватора.
Теперь оставалось лишь ждать момента, когда растаявшие и уплывшие
льдины дадут возможность судну увезти всю колонию до ближайшего
берега.
7-го мая остров еще раз переменил положение, повернувшись на одну
четверть окружности. Мыс Батурст указывал теперь на север, имея за
собою все массы, оставшиеся от ледяных гор. Он таким образом почти
вернулся к тому положению, которое занимал, будучи прикрепленным
к американскому материку. Остров описал полный круг вокруг своей оси, и все берега его поочередно осветились восходящим солнцем.
Наблюдение 8-го мая выяснило, что остров стоит неподвижно почти
на самой середине прохода, в сорока милях от мыса принца Уэльского.
Итак, земля была уже близко, общее спасенье казалось обеспеченным.
По этому случаю вечером был веселый ужин, с тостами в честь
миссис Барнетт и лейтенанта.
Гобсон решил исследовать в эту же ночь, не произошло ли каких-нибудь
перемен на южной стороне ледяного пространства. Миссис Барнетт
хотела сопровождать лейтенанта, но он уговорил ее не утомляться, и она
послушно вернулась в главное здание с Мэдж и Калюмах. Все же остальные
отправились спать в занимаемые ими пристройки.
Ночь была великолепная. Луны не было, но звезды горели необыкновенно
ярко. Какой-то отраженный льдом странный свет слабо освещал
окрестности. Лейтенант Гобсон, взяв с собою сержанта Лонга, вышел из
форта в девять часов и направился к берегу, находившемуся между портом
Барнетт и мысом Михаила.
Разведчики прошли берегом две, три мили. Какое зрелище представляло
теперь ледяное поле! Какое разрушение, какой хаос! Это напоминало
страшно взволнованное море, вдруг замерзшее в момент сильнейшего
урагана. Льдины были еще настолько многочисленны и прочны, что нечего
было и думать пуститься в путь на корабле.
Джаспер Гобсон и сержант пробыли на берегу до полуночи и затем
решили, наконец, вернуться в форт.
Они услыхали оглушительный грохот.