Подобный обвал случился в тот же день на месте жилища, находившегося
на самой окраине льдины. В сарае, к счастью, никто не находился, но от него ничего не уцелело, кроме нескольких досок и стропил от
крыши. Погибла почти вся утварь и все астрономические инструменты.
Колонисты спасались теперь, взобравшись на холм, где уже ничто не
защищало их от непогоды.
Там же находилось несколько уцелевших инструментов и воздушный
резервуар, благодаря которому Джаспер Гобсон набрал несколько ведер
дождевой воды.
Около четырех часов дня Келлет, уже обнаруживший раз некоторые
признаки помешательства, подошел к Полине Барнетт и сказал ей тихим
голосом:
— Милэди, я хочу утопиться.
— Келлет!—вскричала путешественница.
— Я вам повторяю, что хочу утопиться. Я все обдумал. Больше ничего
не остается, лучше самому покончить.
— Келлет,—сказала Полина Барнетт, взяв за руку солдата, глаза
которого лихорадочно блестели,—нет, Келлет, вы этого не сделаете!
— Сделаю непременно, милэди, и так как вы были всегда очень добры
к нам, я не хотел умереть, не простившись с вами. Прощайте же, милэди!
С этими словами Келлет направился к морю. Миссис Барнетт в ужасе
старалась его удержать. На ее крик прибежали лейтенант и сержант
Лонг. Они присоединились к путешественнице, уговаривая Келлета отказаться
от своего намерения. Но несчастный солдат не соглашался и качал
отрицательно головой.
Можно ли было просветлить его затуманенный рассудок? Конечно, нет. А между тем этот пример, если бы Келлет бросился в море, мог
подействовать удручающе на других! Почем знать, не последовали ли бы
его примеру и некоторые из его товарищей? Нет, надо было во что бы
то ни стало удержать его от самоубийства.
— Келлет,—сказала Полина Барнетт, ласково глядя на солдата,—
чувствуете ли вы ко мне хоть немного дружбы?
— Да, милэди,— спокойно отвечал Келлет.
— Так вот, Келлет, если хотите, мы умрем вместе... но не сегодня.
— Но, милэди!..
— Нет, нет, Келлет, сегодня я не могу, я еще не приготовилась...
лучше завтра... вы согласны, не правда ли?
Солдат посмотрел пристально на отважную женщину. Он сначала колебался
и смотрел с завистью на расстилавшееся перед ним море, затем, проведя рукою по лицу, покорно ответил:
— Завтра!
После этого он медленно отправился назад к своим товарищам.
— Бедный малый!— сказала миссис Барнетт,—я упросила его подождать
до завтра. А, может быть, мы и не доживем до тех пор.
Однако, Гобсон, продолжавший надеяться, спрашивал себя, нет ли
какого-нибудь способа продержаться на острове до тех пор, пока он не
приблизится к материку.
Полина и Мэдж не расставались ни на минуту. Калюмах лежала около
своей подруги, стараясь согреть ее. Миссис Мак-Нап, закутанная
в оставшиеся от богатого склада форта Надежды меха, дремала, прижимая
к груди ребенка.
Остальные лежали неподвижно, точно трупы, выброшенные на берег
после кораблекрушения. Ни один звук не нарушил этой ужасной тишины.
Иногда раздавался легкий плеск отваливавшихся льдинок.
По временам сержант Лонг приподымался, осматриваясь, и снова ложился.
В самом конце льдины, точно громадная белая куча, лежал неподвижно
медведь.
Сумерки продолжались один час. В это время не произошло ничего
нового. Утренний туман принял немного бурый оттенок на востоке. Несколько
облачков поплыло по небу, и вскоре яркое солнце осветило поверхность моря.
Первой заботой лейтенанта было, конечно, осмотреть льдину. Поверхность
ее была все та же, но высота над уровнем моря сильно уменьшилась.
При малейшем волнении она могла быть залита волнами, и только
один холм, на котором все находились, мог еще представлять некоторую
безопасность.
Сержант Лонг, исследовавший в свою очередь льдину, пришел к заключению, что близкое разрушение ее неминуемо.
Полина Барнетт подошла к лейтенанту.
— Значит, это будет сегодня?—спросила она.
— Да, вам придется сдержать слово, данное Келлету!
— Мистер Гобсон,—сказала серьезно путешественница,—все ли мы
сделали, что возможно?
— Все!
— Тогда пусть будет, что будет.
Однако в этот несчастный день была сделана еще одна последняя
попытка. Дул довольно сильный ветер по направлению к юго-востоку, где находились Алеутские острова. В каком они находились расстоянии
о г льдины, теперь определить было невозможно, так как никаких инструментов
больше на острове не было.
Может быть, несчастные колонисты находились к земле гораздо ближе, чем предполагали? Может быть, течение несет их к столь желанным
Алеутским острозам, и через несколько часов покажется берег или хоть
рыболовное судно, которое так легко встретить в это время года?
В это время у лейтенанта зародилась мысль, становившаяся с каждой
минутой все настойчивее. Почему не поставить на льдине мачту, как на
обыкновенном пароме,— ведь теперь это было вполне возможно.
Джаспер Гобсон сообщил свой план Мак-Напу.
— Вы вполне правы,—ответил Мак-Нап.—Поставим скорее паруса!
Эта новая попытка, имевшая, в сущности, мало шансов на успех, придала
немного бодрости несчастным, цеплявшимся поневоле за малейшую
возможность спасения.
Все принялись за исполнение задуманного,— даже Келлет, не напоминавший
еще миссис Барнетт о данном ею обещании.
Оставшееся от помещения солдат бревно было врыто в землю и
укреплено веревками. Из длинного шеста сделали рею, привязали к ней
почти все уцелевшие одеяла и простыни и подняли их на мачту.
Парус надулся от ветра, и льдина быстро понеслась к юго-
востоку.
Это был, во всяком случае, успех, которым был особенно доволен
Мак-Нап. Все стояли, впиваясь глазами в горизонт, где должна была во
что бы то ни стало появиться земля.
В продолжение трех часов льдина продолжала быстро подвигаться
по спокойным водам. Земля все не показывалась, но колонисты не теряли
надежды.
Около трех часов дня лейтенант, отведя в сторону сержанта Лонга, сказал ему:
— Мы очень быстро подвигаемся, но это в ущерб прочности нашей
льдины.
— Что вы хотите этим сказать, господин лейтенант?
— Я говорю, что льдина уничтожается от трения о воду. Она рассыпается, мельчает, и с тех пор, как мы поставили парус, она уменьшилась
уже на целую треть.
— Вы в этом уверены, господин лейтенант?
— Вполне уверен, сержант. Льдина удлиняется, так как бока ее
сильно растаяли. Посмотрите, ведь море в каких-нибудь трех метрах
от холма.
Лейтенант был прав. Да, при таком быстром движении льдина не
могла не разрушиться.
— Сержант,—спросил тогда Джаспер Гобсон,—не уменьшить ли
нам ход?
— Нам, я думаю, надо посоветоваться с товарищами. Мы теперь не
можем одни решать за всех.
Лейтенант согласился и, взойдя на холм, сообщил свое мнение товарищам.
— Скорость, с которой мы плывем, разрушает нашу льдину и ускоряет
неизбежную катастрофу. Решайте же, продолжать ли нам подвигаться
с той же скоростью?
— Да, да!—закричали все в один голос.
Плавание продолжалось с прежней скоростью. В шесть часов вечера
Мэдж вдруг поднялась, и указывая на видневшуюся на юго-востоке точку, воскликнула:
— Земля! Земля!
Все вскочили, страшно взволнованные. Действительно, милях в двенадцати
от них показалась земля.
— Парусов, парусов побольше!—закричал лейтенант.
Все бросились исполнять его приказание. Паруса были увеличены
всем, что только попалось под руку. Льдина плыла еще быстрее, но таяла
все больше и больше. Чувствовалось, что она дрожит под напором
волн, и каждую минуту можно было ожидать, что она рассыплется.