Крик боли и ярости вырвался у нее; топор выпал из ее руки. Но она оправилась и, несмотря на свою рану, еще раз бросилась с гарпуном — на то мохнатое существо, которое поразило ее ударом. Опять смертельный удар — не стало еще одного из напавших.
Но враги были слишком многочисленны. Несмотря на свою ловкость и отвагу, она не могла бороться. Круг нападавших сжимался вокруг нее. Ей не хватало места, чтоб размахнуться копьем. Наконец, двое сзади бросились на нее и свалили с ног.
Тогда, по какому-то инстинктивному чувству солидарности, исследователь схватился за карабин и несколько раз выстрелил. В мгновение ока трое из мохнатых существ пали под страшными разрывными пулями. Прочие, устрашенные смертью своих товарищей и этим таинственным громом, с головокружительной быстротой побежали, покинув свою пленницу.
Сопровождаемый Мадембой, исследователь подошел к ней, по-прежнему распростертой на земле.
— Неужели они убили ее, несмотря на мое вмешательство? — беспокойно спросил он себя.
Но женщина уже поднималась.
С диким видом она хотела прежде всего отскочить от вновь появившихся, сделала было движение, чтоб убежать. Но, одумавшись, успокоенная их малым ростом — так подумал Леон Беран — она осталась на месте, с глубоким любопытством уставившись в эти незнакомые существа.
Враждебности уже не было в ее лице, но известная недоверчивость светилась в подвижных зрачках.
Наступило молчание. Исследователь не мог придумать, как бы дать ей понять, что намерения его — самые миролюбивые.
Он указал ей на распростертые кругом их трупы, потом указал на свой карабин, как бы объясняя ей благодетельность и удачу своего вмешательства.
Молния ненависти и отвращения сверкнула в глазах неизвестной, когда она устремила взор на тела врагов; лицо приняло злобное выражение, челюсти сжались.
Но затем лицо ее прояснилось, и, почти касаясь пальцем карабина, она произнесла несколько звуков, довольно музыкальных, несмотря на небольшую гортанность.
— Она говорит, — подумал бельгиец, — конечно, это женщина. Но как понять ее — вопрос трудный.
Молодая женщина смотрела на своего спасителя с каким-то особенным выражением. В ее глазах как будто промелькнула улыбка. Казалось, ей самой смешна была эта невозможность объясниться.
Но все-таки она произнесла еще одну длинную фразу, сопровождаемую жестами. Кое-что исследователь понял. Он понял, что она застигнута была бурей, что укрылась, подобно ему, в одном из углублений скал; но ее жест в направлении леса остался ему непонятным.
Он осторожно, чтоб не испугать ее, взял ее раненую руку, показал место, откуда все еще текла кровь, и жестами, старался дать ей понять, что он хочет врачевать ее рану. Сначала она не поняла. Она указала на трупы, и опять в ее глазах мелькнуло выражение ненависти. Она произнесла несколько слогов. Но когда она попыталась согнуть свою раненую руку, лицо ее выразило страдание.
Видя, что его попытка объяснить свои намерения не удалась, исследователь решил перевязать ей руку без всяких лишних формальностей.
— Мадемба, — скомандовал он, — открой мешок, достань йод и бинт.
— Сейчас, мессиэ, — ответил негр.
Раненая с любопытством следила за их движениями. Коснувшись мешка, она произнесла насколько новых слов, повторяя свой прежний жест в направлении леса.
Не стараясь даже понять ее, Леон Беран сделал ей знак, чтоб она села. Она послушно выполнила это требование. Он тщательно очистил рану от земли, которой она загрязнилась, когда женщина была повалена мохнатыми существами. Затем смазал рану йодом. Вызванное ощущение жгучести, казалось, удивило молодую женщину. В ее зрачках снова промелькнула недоверчивость. Но она сейчас же исчезла, как только Беран достал совершенно белый бинт и стал им перевязывать рану. Эта белизна вызвала у ней большое восхищение. Она хотела потрогать пальцами свою перевязку, как бы затем, чтоб ее погладить.
Исследователь сделал ей знак, что надо избегать этого жеста, и она опять с удивительной покорностью повиновалась.
Раздельно произнося новый ряд звуков, она положила свою руку на грудь молодого человека, потом взяла его руку и положила ее на свой лоб.
— Без сомнения, она благодарит меня, — подумал он.
И он улыбнулся, дружелюбно смотря ей прямо в глаза. Она, казалось, была очень рада, что ее поняли, и улыбнулась в свою очередь. Черты ее отличались в этот момент поразительной мягкостью.
— Итак, у нас обоюдная симпатия, — подумал исследователь, несколько удивленный тем чувством удовлетворения, которое он ощутил в себе. — Но я не вижу еще, к чему это может повести.