Лаптев задумался, воткнув меч в землю. Вроде бы колдунья все очень убедительно растолковала, но кое-какие вопросы оставались…
— Но ведь если Трундакс хотел меня погубить, зачем ему было давать мне снадобья против всяких монстров и духов? Они ведь по-настоящему действовали, и очень даже хорошо. Даже то, что против самого Дракона предназначалось. Получается, что Трундакс помог своего начальника убить?
— В этом-то и состояло его главное коварство, — пояснила Бриганда. — Конечно, он не расстроился бы, если б ты погиб еще до этого, ибо, даже имея эти снадобья, ты мог бы стать пищей для орков еще в таверне «Веселый поросенок»…
— И поэтому вы утащили у меня неразменный талер? — догадался Толька. — Ведь это вы прикинулись старухой-нищенкой?
— Конечно! Я действительно забрала талер и утопила его в ближайшем болоте, чтобы другие люди не поддавались соблазну. Ибо тот, кто им пользуется, становится мошенником, а боги никогда не помогают мошенникам. Рано или поздно их настигает возмездие. Если б я не унесла талер, ты бы заплатил им Хлюпсу, пообедал бы свининой, а потом тебя разорвали бы орки или Говорящий Вепрь. Все это входило в так называемый «простой» план Трундакса. Однако был и другой, более сложный и коварный план…
— Какой? — насторожился Толька.
— Трундакс понимал, что ему будет выгодно, если ты победишь Дракона, а затем, изрубив по своему неведению розовые шары, уничтожишь меня с принцессой и погибнешь сам. После чего возродится все побежденное Зло, монстры и Дракон в том числе. Возродившееся Зло, Дракон и остальные монстры не сразу войдут в полную силу, и Трундакс надеялся при помощи своих чар подчинить их себе. После этого он собирался воцариться здесь, управляя и королем, и Драконом, и всеми монстрами. Именно поэтому он и дал тебе настоящие снадобья для борьбы с монстрами и духами! Твое поражение позволяло ему оставить все как есть, твоя победа давала ему шанс возвыситься! Теперь все эти планы рухнули!
— А Трундакс? — опасливо спросил Толька. — Он никакой пакости не устроит?
— Дай мне волшебное зеркальце, которое тебе дал Трундакс! — приказала Бриганда.
Толька отдал. Волшебница подышала на стекло, и, когда туманная пленка сошла с зеркала, в нем возникло искаженное от ужаса лицо Трундакса. Должно быть, он тоже увидел в зеркале Бриганду, но ничего наколдовать не успел.
— Да падет все твое Зло на твою голову! — звеняще-громовым голосом вскричала Бриганда и прикоснулась к зеркалу набалдашником посоха. В зеркале что-то ослепительно вспыхнуло, а, затем Толька увидел, что зловредный колдун превратился в каменную статую. Еще через несколько секунд вся эта статуя покрылась трещинами и рассыпалась. Теперь от Трундакса осталась только куча щебня.
Разделавшись с Трундаксом, Бриганда пробормотала какое-то длинное заклинание, которое Толька ни в жисть бы не сумел запомнить, после чего прикоснулась посохом к плечу принцессы.
Толька ожидал, что после этого принцесса, как и положено во всех сказках народов мира, хлопнет ресницами, зевнет и, потянувшись, произнесет: «Как же долго я проспала!» или что-нибудь этом роде.
Однако произошло нечто совсем иное.
Глава XXII
ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА
И на том месте, где стояло кресло со спящей принцессой, внезапно вспыхнул огромный факел какого-то необычного, оранжево-зеленого пламени, а затем возникло вытянутое сверху вниз облако желто-зеленого дыма или пара. Через несколько мгновений это облако рассеялось, и Толька непроизвольно вскрикнул от ужаса. Позолоченное кресло исчезло, вместо него возникло что-то похожее на огромный гнилой пень, весь покрытый какой-то черно-коричневой склизкой грязью, а вместо спящей принцессы на этом пне обнаружилась чудовищная, ростом с медведя, отвратительная черная жаба. Выпучив желтые светящиеся глазищи размером с противотуманные фары, жаба раззявила огромную пасть, и в ту же секунду послышался звенящий гул, будто совсем близко ударили в огромный колокол. Наверное, не меньший, чем тот, что стоит в Кремле с отколотым краешком. Этот гул так ударил Тольку по ушам, что он на несколько минут совершенно оглох — лишь нескончаемое, сводящее с ума гудение, будто невидимый колокол, продолжало отдаваться где-то внутри Толькиной головы. А затем, когда это гудение прекратилось, послышался раскатистый, оглушительный и зловещий хохот Бриганды: