И все же Тип остался у мадам Теастан. Может быть, подумала Рейна, Тип только и ждет подходящего момента, чтобы улизнуть. А потом что? И что потом? Вскрыть Гриммуатику и - что? Что мы сделаем? Украдем правду и снова замаскируем друг друга? Это ни к чему хорошему не привело бы.
Но проходили недели, а затем месяцы. Никакого сообщения не пришло.
Когда оставаться дольше стало бы равносильно тому, чтобы принять паралич как постоянное состояние, Рейна приготовилась к отъезду из Изумрудного города. Как только установится теплая погода, она уйдет пешком. Одна. Она послала весточку Трусливому Льву. Он ответил посыльным. Возможно, он пережил слишком много прощаний. Так же небрежно, как разделить буханку хлеба, Бррр отправил Рейне Гриммуатику в своем синем мешке.
Ты единственная, кто может ей воспользоваться, - написал он, - Это слишком опасно иметь ее в городе. Я не хочу знать, что ты с ним делаешь, просто не возвращай его мне. С любовью, Бррр.
Пакет в коричневой бумаге, перевязанный бечевкой, выскользнул из мешка вслед за книгой. Рейна открыла ее. Медаль с надписью "За ОТВАГУ". Бррр смеется над собой? Лента была из шелка цвета слоновой кости с серебряной нитью. Без сомнения, он руководил разработкой дизайна. Она перевернула его. О-о-о, представляешь, немного гравировки. РЕЙНА, сказал он. КТО ЗНАЕТ РАЗНИЦУ МЕЖДУ ПРОШЛЫМ, НАСТОЯЩИМ И ГРЯДУЩИМ ВРЕМЕНЕМ.
Утренний час ей сейчас подходил. С того самого дня, как Элли выбралась из страны Оз - можно было надеяться, что благополучно, хотя если когда-либо девушка и была подвержена неприятностям, то это была Канзаская Девушка из Канзаса, - Рейна обнаружила, что предпочитает гулять по улицам, когда ночь приближалась к рассвету. Возможно, в этот час естественная зелень в атмосфере витает ниже уровня восприятия наших легко ослепляемых глаз.
В любом случае, однажды перед рассветом в будний день она положила Тая в старую корзину Тото и оставила ее на пороге Женской семинарии мадам Тистейн.
Для Типа, - гласила ее собственная записка, - от Рейны. До тех пор, пока Тэй разрешит.
Тэй не беспокоилась о том, что ее оставили на пороге Типа. Как будто рисовая выдра знала, где находится Тип, и кто такой Тип, и какую работу она должна выполнить. Небольшая работа по созданию комфорта, если можно было назвать комфортом зелень. Половина комфорта. Кто бы мог сказать.
Она направилась в Незер Хау в полной тишине.
В следующем году, когда поезд Грасстрейл прибыл и доставил одну из этих цветных добавок группе в Киамо Ко, Уорра одолжил очки Няни и прочитал ей вслух каждую строку.
- О боже, - сказала няня, и "Прочти это еще раз, пожалуйста", и "Мерси!"
- И это все, - сказал Уорра, когда он закончил.
- Чушь собачья, - сказала нянюшка, - но по-своему трогательная. Как ты думаешь, она вернется?
- Бастинда? - сказал Уорра, - Сейчас, няня.
- Нет, я имею в виду Рейну, - сказала няня, - Действительно, обезьянка. Я не идиотка. Ей бы не хотелось оставаться в Изумрудном городе. Как ты думаешь, она вернется сюда жить? В конце концов, это ее замок. И что-то подсказывает мне, что у нее есть та старая книга, которая причинила столько неприятностей.
Уорра был унижен этим исправлением.
- Мне жаль, - сказал он, - Я понятия не имею о будущем Рейны. Я думала, ты спрашиваешь, вернется ли Бастинда
- Сама идея, - сказала няня, вынимая сваренное вкрутую яйцо из скорлупы и усаживаясь, чтобы снять скорлупу, - Кроме того, - сказала она несколько мгновений спустя, - Бастинда уже вернулась. Я видела ее на прошлой неделе на лестнице, - Но Уорра уже гремел столовыми приборами. Став плохо слышащим, он не принял это во внимание.
Кэндл и Лир продержались еще год или около того в доме в Незер Хау, но в конце концов Кэндл решила уйти от мужа. Рейна плакала и думала, что это ее вина. Она не должна была возвращаться; она не должна была приносить свою бесконечную боль, чтобы заразить комнаты коттеджа своих родителей. Она должна быть той, кто уйдет.
Но Кэндл настаивала на том, что ей самой нужно погасить свет, пока она не сможет прийти к какому-то пониманию того, как ее можно было убедить все эти годы назад отдать детство их дочери кому-то другому. Они с Лиром больше никогда не ссорились, но и не разговаривали как супруги или даже друзья. Пришло время.
- Мое детство никогда не было твоим, и в любом случае, ты отдал его мне наилучшим образом, - фыркнула Рейна. Она начинала в это верить.
- Лир боялся за свою жизнь, поэтому он боялся за твою, - сказала Кендл о Лире, - Когда ты родилась зеленой, он испугался и спрятал тебя подальше. Я позволила этому случиться. Вот как мне сейчас кажется, Зеленый малыш.
Может быть, я научусь прощать его или прощать себя. Может быть, тогда я вернусь. Я могу видеть только настоящее, но не будущее.
После того, как она ушла, Лир сказал:
- Я виноват больше, чем во всем. И если я упомяну, Рейна, что Кендл покинула тебя первой - когда ты была новорожденной, - то на то была веская причина. Чтобы спасти тебя. Она знала, кто ты такая. У нее было это прозрение. Она знала, что ты выживешь, и оставила тебя мне, чтобы я нашел. У нее была такая уверенность в тебе и такой инстинкт защищать тебя тоже. Может быть, то, что она делает сейчас - для тебя, для меня - не менее доброе. Хотя мы пока этого не видим. Она действительно видит настоящее, не забывай, - Он попытался скрыть дрожь, - Я могу поручиться за это. На каком-то уровне, как Слон, я был для нее мертв - возможно, поэтому она не могла видеть настоящее, видеть меня все еще живым.