При имени З. извозчик почему-то улыбнулся, и хотя не понял дальнейших моих вопросов, но всё же ответил, что поездка до озера будет стоить рубль. Слово «рубль» произнёс он весьма удовлетворительно.
На бешеной лошади мы ехали прекрасной шоссированной дорогой. Направо и налево вдоль дороги теснились ароматные сосны. Мы миновали длинную финляндскую деревушку и снова въехали в сосновый лес. У дороги — малорослые весёлые сосны; дальше на холмах зеленеют и рисуются на фоне безоблачного неба густые сосновые боры… Кругом сосна!.. Сосна и сосна!.. Я вспомнил финна, давшего мне адрес г-жи З., и мысленно пожелал ему долгой жизни. Он оказал мне величайшую услугу. Я искал отдыха и исцеления в глуши соснового леса — и вот, к моим услугам целые сосновые боры. Мы проехали около десяти километров, и чем дальше, тем гуще становятся сосновые леса. Мы минуем несколько уютных дачек у дороги, но я с неудовольствием смотрю на гуляющих под светлыми зонтиками дачниц. Особенно противными показались мне два жирных дачника, греющихся на солнышке у опушки соснового молодняка. Около них играли в песке упитанные краснолицые дети. Я мысленно спрашивал себя: «Зачем эти жирные здоровые люди приехали сюда? От одышки и ожирения аромат сосны не помогает. Зачем же они лежат тут и крадут у природы оздоровляющую энергию?.. Чем же будем оздоровлять себя мы, слабые люди?»
Я чувствовал, как во мне крепла ненависть к толстым и здоровым людям. К счастью, сытая и резвая финская лошадка умчала меня от жирных дачников, и я ничего дерзкого не успел сказать им. Кроме того, я чувствовал, что даже и путешествие по сосновому бору на расстоянии десяти километров способно мгновенно успокоить нервы. Я ощущал благотворное влияние аромата сосны и благословлял прошлое, настоящее и будущее финна, давшего мне «адрес» г-жи З.!
Вот я доехал до её дачи. А вот и сама г-жа З. Толстая особа лет шестидесяти, седая, с широким, одутловатым лицом. Шея её жирная, в складках; глазки узенькие, заплывшие; руки загорелые, красные. И я подумал: «Как благотворно влияет аромат сосны на человека! Ужели когда-нибудь и я буду такой же жирный?.. Но тогда я уеду из этих прекрасных мест, чтобы не поглощать напрасно жизнеобновительную энергию, так необходимую ослабевшим жителям обеих столиц и всех столиц в мире»…
Дачевладелица расхваливала мне две комнатки на верхнем этаже недостроенной дачи, а сама вытирала с лица пот и, видимо, волновалась. По-русски говорила она великолепно. И это обстоятельство радовало меня. А когда я попросил г-жу З. показать мне расхваленные ею комнаты, она глубоко вздохнула, сидя в шведском кресле, и сказала:
— Не могу я пойти наверх… Сами посмотрите…
Я посмотрел на её толстые босые ноги, похожие на обрубки довольно толстых сосновых брусьев, и поверил ей: действительно ей должно быть трудно подниматься на высоту двадцати ступеней.
Комнаты мне понравились; восхитителен был и вид на озеро с высокой террасы, сквозь чащу сосновых веток. От дачи под гору вела широкая аллея, с клумбами, усыпанная ярко-красным песком. Внизу у озера виднелись постройки финской деревни: избы, сараи, бани. Дача ещё только отстраивалась. В маленькой конурке я видел плотничьи и долотные инструменты. Тут же стояли жестянки и вёдра с какой-то пахучей тёмно-жёлтой краской. Это обстоятельство меня немного смутило, и я сказал г же З.:
— А что, плотники очень рано начинают свою работу?
— Рано, — невозмутимо ответила она и потом, помолчав, прибавила, — на даче надо рано вставать и рано ложиться… Это очень здорово…
Она вкратце сообщила мне, что в юности жила в Швеции, где люди рано ложатся и рано встают, и что этот «шведский» режим куда лучше петербургского. Упомянула она также о гимнастике, о купанье и о прогулках на лодке. Выходило так, что под кровом г-жи З. всем упомянутым видам физического воздействия на организм я должен следовать неукоснительно. Я мысленно согласился с этим.
Чтобы попасть в мои комнаты, мне необходимо было втащить свои чемоданы и портпледы на высоту лестницы в двадцать ступеней. На лестнице валялись стружки, обрезки досок, опилки, обрубки. И от всего этого пахло сосной. Придерживаясь за сосновые перила, я изнемогал под тяжестью чемоданов, но всё же утешал себя: «Здесь так чудно пахнет сосною!»
На верхней площадке лестницы я остановился и готовился к дальнейшему путешествию. А оно представилось мне не лишённым препятствий и даже риска поломать ноги или расшибить голову. Чтобы добраться до моих «комнат с мебелью», мне предстояло пройти через две другие комнаты без дверей и окон. В стенах зияли отверстия для будущих окон и дверей. Пола в этих комнатах также не было, а было то, что называется «чёрными» полами, т. е. был дощатый помост, залитый цементом. От одной «будущей» двери до другой были проложены не особенно широкие зыблющиеся доски. Со страхом я пробалансировал по ним, но всё же прошёл благополучно.