— Я подозревал, что так оно и есть, — и он, рванув дверь, крикнул: — Пошли!
Машина была очень тяжелой, но мы подхватили ее и выскочили на дорожку, ведущую от дома на улицу. Ноги наши подгибались, но сила инерции сделала свое: мы смогли дотащить аппарат до тротуара и только там опустили на землю.
Я взглянул на свой дом. Воздушный заслон, как и раньше, кружил над ним, поблескивая золотом в лучах заходящего солнца.
— Может, поднесем ее еще немного поближе, — отдышавшись сказал Бельзен.
Я хотел наклониться, чтобы снова подхватить машину, и в это мгновение увидел, что воздушный патруль перегруппируется.
— Берегитесь! — крикнул я.
Жуки мчались к нам.
— Да включайте же ее! Включайте! — уже не кричал, а вопил я не своим голосом.
Но Бельзен стоял, уставившись на жуков, оцепеневший, немой, неподвижный.
Я кинулся к машине, нашел включатель, нажал на него, а потом бросился на землю, припал к ней, съежился, желая только одного — сделаться маленьким, незаметным…
Машина не издавала ни звука, я знал, что она и не должна издавать их, и все же мой мозг сверлил вопрос: почему я ее не слышу? А что, если порвалась перфолента, а что, если что-то испортилось?..
Краем глаза я видел, как жуки стрелой летят на нас; на миг мне показалось, что они замерли, зависли в воздухе, словно что-то остановило их, но я сразу же понял, что ошибаюсь, что это мне кажется от страха. Я был здорово напуган, но все же не так, как Бельзен. Он все еще стоял столбом, словно прирос к месту, и смотрел на приближающуюся смерть с выражением безграничного изумления на лице.
Жуки были уже над нами. Они подлетели так близко, что я различал каждого из них как танцующую золотую точку на фоне вечернего неба. И вдруг каждая точка превратилась в клубок золотистой пыли, и рой исчез…
Я медленно поднялся на ноги и отряхнулся.
— Очнитесь, — сказал я Бельзену и потряс его за плечо.
— Расчет был правильный, — сказал он каким-то бесцветным голосом. — Я знал, что не ошибусь.
— Я это видел, — ответил я. — Теперь вы — герой дня.
И эти слова прозвучали у меня почему-то горько — сам не знаю, почему.
Он все еще стоял неподвижно, и я оставил его и медленно пошел через улицу.
«Ну, вот мы и сделали это, — сказал я себе. — Правильно или нет, но мы это сделали. К нам прибыли первые существа из космоса, и мы превратили их в пыль. Неужели такая же судьба встретит и нас, когда мы будем прокладывать себе путь в космос, к звездам? Неужели и по отношению к нам будет проявлено так мало терпения, так мало желания найти общий язык? И неужели мы будем действовать так же заносчиво, как действовали золотые жуки?»
Странно, что эти мысли лезут в голову именно тебе, подумал я. Разве не твой дом разрушили жуки?
Впрочем, подожди, — может статься, что они не причинили тебе вреда ни на один цент. Наоборот, может быть, принесли тебе богатство. Вспомни про агат!
Я глянул на свой сад — но камня там не было.
Я бросился бежать, всхлипывая на ходу, и перед самым садом остановился, как вкопанный; на том месте, где лежал агат, теперь высилась аккуратная кучка песка.
Да, я выпустил из виду одно обстоятельство: что агат, тоже, как и жуки, состоит из кристаллов.
Я обернулся и посмотрел назад, через улицу. Меня прямо трясло от ярости.
— Ах, чтоб этому Бельзену, — думал я, — чтоб этому Бельзену, вместе с его звуковым пулеметом!
Но тут я замер. Замер, потому что понял — к нему теперь не подступиться. Ведь Бельзен отныне герой! Он стал человеком, который спас Землю от пришельцев из космоса.
…Каждое утро в шестом часу он включает свой оркестр, и во всей округе не найдется человека, который осмелился бы высказать ему протест по этому поводу.
Послушайте, кто из вас скажет мне, сколько стоит звукоизоляция целого дома?
Роберт Хайнлайн
ЗВЕЗДНЫЙ ЗВЕРЬ
фантастический роман. Перевод с английского И. ПОЛОЦКА
I. Л-ДЕНЬ
Луммокс был в унынии. К тому же, он хотел есть. Это было его нормальным состоянием; такое существо, как Луммокс, всегда было готово слегка закусить — даже после плотного обеда. Уныние было свойственно ему куда меньше и проистекало лишь оттого, что его закадычный друг и ближайший товарищ Джон Томас Стюарт не показывался уже целый день, куда-то исчезнув со своей подружкой Бетти.
Один день без Джона Томаса — это еще куда ни шло. Луммокс глубоко вздохнул. Он понимал, в чем дело. Джон Томас вырос. Он уже достиг такого возраста, когда будет проводить все больше и больше времени с Бетти или с какой-нибудь другой девушкой и все меньше и меньше с ним, Луммоксом. Затем наступит такой долгий период, когда Джон Томас практически не будет уделять времени Луммоксу, но затем появится новый Джон Томас, который подрастет и с ним станет интересно играть.