Не дожидаясь, пока сгустится ночь, он, как будто прогуливаясь, подошел к часовому.
– Ты один будешь стоять всю ночь? Тот обернулся.
– Нет, в полночь меня заменят.
Тем временем Саку незаметно бросил в двери хижины нож.
Брук видел, как подходил Саку, знал, что тот будет стараться помочь ему, но как – даже не догадывался. А что, если ничего не выйдет?
При этой мысли дрожь пробегала у него по спине.
И вот в этот момент рядом с ним упал нож. Брук все понял...
Но до освобождения было еще далеко. Прежде всего, какой толк с этого ножа, если Брук связан по рукам и по ногам и лежит как бревно? А во-вторых, нельзя же браться за дело, можно сказать, на глазах у сторожа. Каждое движение будет слышно, а тут, может быть, придется провозиться всю ночь.
Тогда Брук нарочно принялся крутиться, стонать, даже ругаться. Страж сначала удивился, подошел, посмотрел на него. Брук заворочался и застонал сильнее. Папуас наконец привык к этому. Он и сам понимал, что человек перед смертью может быть неспокойным.
Тогда Брук взялся за работу. Сначала он попробовал лечь на нож спиной и разрезать об него веревки на руках. Но нож лежал плашмя, и таким способом ничего нельзя было сделать. Тогда он взял нож в зубы и после долгих усилий сумел разрезать веревку на плече. Но как быть с руками, которые связаны сзади?
Он додумался зубами воткнуть нож в плетеную стену. Долго это не удавалось ему. Щеки и губы у Брука были порезаны, из ран сочилась кровь...
А время идет... Сейчас явится смена... Наверно, новый сторож захочет посмотреть, как связан пленник...
И снова он брался за свою работу, от которой зависела его жизнь.
И вот веревки упали. Теперь скорее освободиться от пут на ногах. Но это минутное дело. Пленник сжал в руке нож и лежит, отдыхает. Однако нужно спешить...
Он пополз к дверям. Улучил момент, когда папуас повернулся к нему спиной, бросился вперед, и... бедняга успел только глухо застонать.
Через полчаса барабанный гром снова встревожил деревню. Только Саку был спокоен: это означало, что Брук спасен.
Но что почувствовал Саку, когда узнал, что Брук, убегая, убил часового! Это ведь он сам, слуга божий, убил человека! Он, который так хотел, чтобы обошлось без кровопролития. Если бы не он, не было бы и этой смерти!
Но тогда была бы другая смерть. Что было делать? Кто тут виноват? Как лучше?
Между тем двадцать человек бросились в погоню за беглецом. Папуасы рассудили, что за такое короткое время он не мог далеко убежать, а если еще принять во внимание, что местность ему была незнакома, что ночью он мог сбиться с пути, то следовало думать, что уйти далеко беглецу не удастся.
Посмотрим тем временем, как получилось, что Брук оказался в плену.
Переночевав на острове, путешественники стали собираться в путь. Тут сторож-сипай заметил, что его ружье исчезло. Кинулся туда-сюда – нет. Но он не решился рассказать об этом, потому что боялся, как бы ему не влетело за такую небрежность. Должно быть, относя на катер вещи, кто-нибудь прихватил и его ружье. А так как ружей у них хватало, он взял другое и скоро забыл про этот случай.
Течение реки становилось все сильнее. Попадалось много подводных камней, и на один из них налетел катер. Пришлось остановиться, чтобы исправить повреждение.
Пока возились с катером, Брук решил прогуляться по берегу и даже не захватил с собою ружья. Пройдя всего несколько шагов, он вспугнул кенгуру, который быстро поскакал прочь от него. Но Брук заметил, что за старым кенгуру бежит маленький. Он был такой потешный, так неумело и неловко подпрыгивал, что Бруку захотелось его поймать. Поймать его действительно было нетрудно, но все-таки незаметно Брук отбежал довольно далеко от берега.
И в тот миг, когда он уже нагнулся, чтобы схватить малыша, сзади на него набросились двое папуасов, заткнули рот и куда-то понесли.
Брук вырывался изо всех сил, но напрасно: все его достижения ограничились парой синяков на лице. Потом его поставили на ноги, скрутили руки и пинками заставили идти дальше. А когда он попробовал кричать, это стоило ему двух зубов.
Тем временем ремонт был закончен, путешественники сели на свои места, готовые плыть дальше, и только тут заметили, что Брука нет. Стали кричать, звать его – никакого ответа. Вышли на берег, снова принялись кричать и аукать – ничего. Попробовали стрелять – и снова безрезультатно.
Брук слышал выстрелы, знал, что это его хватились на катере, но был бессилен что-нибудь сделать...
Обшарили весь берег, обнаружили в одном месте примятую траву и другие следы борьбы.
– Дело ясное,– печально сказал Скотт,– несчастного мистера Брука схватили папуасы. И как это он, опытный человек, так глупо попался? Мы обязаны найти его. И не только спасти, но и так проучить этих дикарей, чтоб в другой раз им и в голову не пришло нападать на белых.
Сразу же началась подготовка к экспедиции.
Благодаря тому, что на катере был пулемет, защита его не требовала много людей. Оставили только механика Гуда да одного сипая. Им также было поручено охранять Чунг Ли. Все остальные двинулись в путь. Нечего и говорить, что вооружены все были с ног до головы. Даже ручные гранаты взяли с собой.
Единственным ориентиром, который указывал, куда нужно идти, были следы. В этих местах, где, может быть, раз в год ступает нога человека, опытному следопыту ничего не стоит найти свежий след по примятой траве, по сломанной веточке, по множеству других одному ему понятных примет. И тут выручил Файлу.
Он шел впереди, как собака, и, казалось, не только присматривался, но и принюхивался к следам... Следы, вели не по прямой, вдруг уходили в сторону, путались, и поэтому отряд Скотта двигался медленно. Ночевать пришлось в лесу. Они и не догадывались, что деревня была уже недалеко, в пяти-шести километрах.
Из предосторожности огня не разжигали. Сидели в темноте, не смыкая глаз, и с нетерпением ожидали рассвета.
В это время навстречу им пробирался Брук, а следом за ним – погоня.
Папуасы, рассыпавшись цепью, осторожно крались вперед, время от времени подавая друг другу знаки голосами ночной птицы.
Брук слышал эти голоса то с одной стороны, то с другой, даже впереди, но не обращал на них внимания. Он не раз слышал их и раньше. Но Файлу забеспокоился.
– Сагиб,– тихо шепнул он мистеру Скотту,– эти птички кажутся мне подозрительными. Они кричат так, словно их нарочно посадили шеренгой. А почему за нами сзади их не слышно? Будем осторожны. Передали всем, чтобы сидели тихо и были наготове. Вот крикнула птица совсем близко слева, и там даже мелькнула темная тень...
Эту самую тень заметил и Брук, только у него она оказалась справа. Он все понял!... Так вот среди каких «птичек» он очутился! Значит, все кончено! И он в бессилии повалился наземь. Тень метнулась на шум...
Но в тот же миг лес озарился вспышкой и гром от десятка выстрелов прокатился по верхушкам деревьев. Тихий лес сразу ожил. Вопли, крики со всех сторон, а Брук от радости заверещал как резаный.
Как же удивился Скотт, когда в нескольких шагах, рядом с мертвым папуасом, увидел своего управляющего!
Несколько минут Брук не мог прийти в себя. Слезы текли у него по щекам. Потом он начал рассказывать, как было дело. Вместе с тем вернулась и вся его злость; радости избавления не осталось и следа, он кричал, ругался и требовал немедленно идти и наказать этих людоедов.
Но Скотта не нужно было просить. Он считал, что это следует сделать не только из-за Брука, но и ради авторитета британской державы. Он полагал даже, что для самих папуасов будет полезно, если они всю жизнь будут помнить и бояться белых властителей.
Они не стали ждать утра, потому что Брук знал, куда идти.
Снова в ночной тиши загремел барабан – долго, тревожно. И было ясно, что он возвещал о чем-то более важном, чем прежде.