— Ну, рассказывай, как вы жили тут без меня. Никто не говорил ничего дурного обо мне или о баскаке? — строго спросил Куркур.
Заикаясь, Шомходжа залепетал:
— У-у... Куркур-ага, в ваше отсутствие... э... э... здесь произошли большие и необыкновенные события...
— Рассказывай живее!
Шомходжа покосился на дверь и, понизив голос, продолжал:
— Здесь был крысиный праздник...
— Какой еще такой «крысиный праздник»?!
— Храбрецы Поскын и Данир били... э... э... били барабаны... собрали... э... э.... народ... все их хвалили... э... э...
— Ну, заладил свое «э» да «э»! Кто такой этот... как его?.. Дан... Дан...
— Данир? Э... э... я и забыл сказать о нем., В наш город пришел... э... э... чужой джигит...
— Что?! — сразу насторожился Куркур. ...
Наконец Шомходжа кое-как справился с рассказом. Выпучив глаза, Куркур растерянно слушал его.
«Что делать? — соображал он.— Взять джигит под стражу или сначала вызвать к себе и допросить? А не лучше ли вернуться к баскаку и поведать ему обо всем?»
Но Куркуру не пришлось долго ломать голову. Ему доложили, что Данир сам пришел к нему. Тут Куркур испугался еще больше. Он вовсе не хотел оставаться с джигитом наедине.
— Ладно, пусть ждет меня на площади,— поспешно сказал он,— Я буду разговаривать с ним при всех.
Данир пришел на площадь, а там уже собрался народ. Людям не терпелось узнать, о чем будет говорить Куркур с Даниром.
Опираясь на палку, появился и сам Куркур. Сутулый, длинный, с косматыми черными бровями, нависшими на самые глаза, и длинными усами под крючковатым носом, он важно прошел к большому камню. На этом камне он восседал в торжественные дни.
Шум тотчас унялся. Куркур, выждав время, ткнул пальцем в Данира и закричал:
— Хватайте его, вяжите!
Но никто не сдвинулся с места.
— Быстро! Чего смотрите? Такова воля Куркура, указом самого хана поставленного над вами!
Люди продолжали стоять неподвижно.
Куркур заерзал на камне. Сейчас этот чужеземец .набросится на него, а народ... народ все так же безмолвно будет Смотреть...
— Ну! — Куркур хотел крикнуть очень громко, да страх сдавил ему горло, и никто его не расслышал. Он заметил в толпе старого кузнеца и впился в него глазами. Старик не раз выручал его мудрым советом. Что же скажет он теперь?
И Жантимир заговорил:
— А зачем нам хватать этого джигита? Он ничего плохого не сделал. Наоборот, мы все у него в долгу.
Толпа ожила.
— Да, да! Он избавил нас от крыс! — разом заговорили несколько человек.
Куркур беспомощно заморгал глазами: все на стороне чужака.
— Опомнитесь, безумцы! Что вы говорите? — закричал он.— Разве вы не знаете, что нам за это будет?
— Мы ничего не скажем хану,— послышалось со всех сторон.
— А как же с крысами? — напомнил Куркур.
— Что — крысы? Их уже нет! — раздался чей-то недоуменный голос.
— Но ведь за них баскак снесет нам теперь головы!
Тогда заговорил Данир.
— Почему? — спросил он.
Куркур не ответил.
— Да, почему, почему? — зашумели все в один голос.
Куркуру пришлось объяснить.
— Крысы... крысы ведь...— начал он сбивчиво, подбирая слова, и вдруг заспешил:— Баскак наложил на нас дань в сорок батманов (мера веса около шести пудов) льна, сорок батманов овса, двадцать бочек меда и двадцать бочек сала. Он ведь отвечает перед самим ханом. Что же он ответит, если крыс больше нет? Ведь хан теперь потребует с него дань сполна...
Данир сразу понял, в чем дело, и громко воскликнул:
— Вы поняли, люди добрые? Часть вашей дани ханский баскак оставляет себе, а хану говорит, что ее съели крысы! Вот какие «крысы» поедают ваше добро!
Поднялся страшный шум.
— Мы голодаем, - кричали люди,— все отдаем хану и его баскаку... Не будем больше платить столько дани!
Лицо Куркура перекосилось:
— Что вы говорите, безумцы! Если об этом узнает баскак, он завтра же нагрянет сюда. В пепел превратит весь наш город!..
Данир прервал его:
— Постой, Куркур-ага! Скажи, когда надо платить следующую дань?
— Как соберем урожай...— ответил Куркур дрожащим голосом.
— Значит, через шесть месяцев... Тогда мы сделаем так: не дадим ничего ни хану, ни его баскаку...
От страха Куркур чуть не свалился с камня.
— А если они придут сюда со своим войском? — пролепетал он.
Данир засмеялся:
— Не дрожи так. Раньше чем через шесть месяцев они не явятся, а до тех пор мы соберем урожай, обменяем его у соседних племен на оружие и научимся владеть им. Тогда никакой хан не будет нам страшен.
— Правильно! — поддержал старый кузнец.