Тут в дом вбежал сосед. Указывая на всадников, которые выстроились на высоком холме, закричал:
— Азат Мертен! Тебя разыскивает Ульмес-батыр. Можно его проводить к твоему порогу?
Не давая хозяину рта раскрыть, баскак затараторил:
— Черная змея! Мало ему крови сына, теперь подбирается к сердцу отца. Не подпускай его близко, Азат Мерген. Будь осторожен!
— Нет, я должен встретиться с человеком, погубившим моего сына. Он — мой враг, а прятаться от врагов я не привык! — крикнул Азат Мерген, поспешно облачаясь в доспехи.
Баскак вскочил с места.
— Ты правильно поступаешь, Азат Мерген! Жизнь убийцы в твоих руках… Захочешь — помилуешь, а не захочешь — убьешь. Но сначала выслушай мой совет. Тебе лучше пока скрывать свое имя, не говорить, что ты отец Данира… Иначе от струсит и убежит от тебя.
— Пусть для него я буду Ак-батыром, — согласился Мерген, — он не увидит моего лица.
— Хорошо, — обрадовался баскак. — Позволь мне быть вашим посредником.
Выйдя из дома, баскак подозвал Ямая, верного своего слугу, и прошептал ему на ухо:
— Ямай, сейчас же иди к Данир-батыру и скажи, что Азата Мергена и Алмаз-Ирке нет в живых. Еще скажи, что глава племени Ак-батыр очень зол на него за то, что он посмел явиться сюда без разрешения. Ак-батыр хочет сразиться с дерзким Ульмес-батыром в поединке. Ступай!
Ямай снял с себя доспехи и отправился к Даниру.
…Услышав о смерти родителей, Данир погрузился в глубокую печаль.
— Покажи мне место, где похоронен отец, — попросил он после долгого молчания.
Ямай с готовностью зашептал Даниру на ухо:
— Я не хочу ничего скрывать от тебя, батыр. Никто из пас не сможет тебе сказать, где похоронен славный Азат Мерген. Знает об этом только Ак-батыр.
— Почему?
— Потому что он — виновник гибели твоего отца.
Данир вскочил на ноги. В глазах его сверкали молнии.
— Отведи меня к Ак-батыру! Я отомщу за отца.
Ямай был хитер. Он смекнул, что горячность джигита может погубить все дело. Отец и сын, чего доброго, еще узнают друг друга.
— Доблестный Данир-батыр, — заговорил он, — так ты, пожалуй, напугаешь Ак-батыра, он не захочет даже встретиться с тобой. Если хочешь отомстить ему, скрой свое имя. Так будет лучше.
Слова эти показались Даниру разумными.
Через своих коварных посредников батыры договорились встретиться на заре следующего дня.
Весть о предстоящем поединке быстро облетела Долину света и соседние племена. Всем хотелось своими глазами посмотреть на битву прославленных батыров. Солнце едва взошло, а народу на площади, где решили сразиться батыры, уже собралось видимо-невидимо.
С двух сторон в круг вошли Ак-батыр и Ульмес-батур.
Начался бой.
Ярость противников удесятерялась с каждой минутой. Оба батыра, почувствовав друг в друге достойных соперников, дрались как львы. Они душили один другого в железных объятиях, высоко взметнув над головой, с силой швыряли на землю, сцепившись в смертельной схватке, катались по земле, вставали, падали и, едва отдышавшись, снова бесстрашно бросались в бой.
Поединок длился целый день. Когда солнце спряталось за горизонт, старейшины племени решили отложить бой до утра.
Но и второй день никому не принес победы.
Третий день должен был стать решающим…
Давно не собиралось столько людей в Долине света. Посмотреть на необыкновенный бой прискакали из самых далеких племен.
…Близился вечер, а бой все не кончался. Оба батыра дрались насмерть. Но силы их были равны, и они не могли одолеть друг друга.
Но вот Данир, воспользовавшись мгновенной оплошностью Азата Мергена, уперся в землю локтем, и тот не смог перевернуть его. Тяжело дыша, они лежали на боку и смотрели друг другу в глаза. Данир сделал попытку схватить Мергена за шею, но не мог поднять руку.
— Постой, — прохрипел старый Мерген, заметив на руке Данира две маленькие черные точки, — кто ты?
— Я — батыр, от которого ты примешь смерть! — ответил Данир.
— Не бывать этому! Нам нельзя убивать друг друга! — воскликнул Мерген. — Взгляни на свою руку. Видишь эти две родинки?
— Я получил их в наследство от отца.
— Кто же твой отец?
— Непобедимый Азат Мерген… А ты кто?
— Сын мой!.. Сорви платок с моей руки.
Данир исполнил просьбу и увидел на руке соперника точно такие же две родинки. Некоторое время он растерянно смотрел на них, потом бросился отцу на шею.
Люди, издали наблюдавшие за ними, недоуменно переглянулись.