«За ужином сказали мне, что из всех комнат замка та именно, которая была отведена мне для ночлега, особенно предпочитаема привидениями… Это заставило меня задуматься. И то, что нас окружало, получило в глазах моих какую-то сверхъестественную таинственность. И вдруг что же вижу? Бледная фигура с оловянными глазами, которые тускло светились сквозь очки, надвинутые на длинный нос, смотрит на меня пристально. Я невольно вздрогнул. Фигура тронулась, прошла мимо так тихо и медленно, что, казалось, не шла, а веяла, и вдруг пропала. Кто была эта гостья — не знаю…»
Ах, как мне хотелось испытать в Грипсхольме нечто похожее! Но, словно назло, выдался яркий солнечный день, никак не подходящий для привидений. Кроме того, в замке было столько туристов и они так шумели, что несчастные привидения, наверное, в испуге забились по самым укромным уголкам.
А вообще-то говоря, события, которые происходили когда-то в Грипсхольме, дают повод для мрачных легенд.
В этом замке часто устраивал пиры король Густав Васа. Он пировал вместе с сыновьями в большой палате, сохранившейся до наших дней.
Над кронами деревьев виден замок Грипсхольм
Когда король умер, его трон унаследовал старший сын, жестокий и мстительный Эрик. После непродолжительных раздумий он на всякий случай упрятал своего младшего брата Юхана в одну из комнат замка.
Однако судьба переменчива. Дворяне, недовольные крутым нравом короля, сместили его. На трон сел Юхан. Новый король тотчас заточил своего царственного брата, но не в ту комнату, где сам провел в неволе четыре года, а в мрачное подземелье Грипсхольма. Там-то при весьма загадочных обстоятельствах Эрик и был однажды найден мертвым…
Но сначала о замке.
Сейчас его окружает вполне современный пейзаж: среди полей овса и ячменя — дома фермеров, загородные виллы с гаражами, дорожные указатели, павильоны с бензиновыми колонками.
Но едва входишь в ворота, как начинается средневековье. Узкая боковая дверь под сводами ворот ведет в сырую темницу, где заключенных обрекали на голодную смерть.
Во дворе две огромные пушки. Это работа знаменитого русского мастера XVI века Андрея Чохова, который отлил Царь-пушку. Шведы прозвали орудия «русскими волками».
Все стены внутри замка увешаны портретами. Их свыше трех тысяч. Шведы говорят; что это самая большая коллекция портретов в мире. Тут изображен и Густав Васа, длиннобородый, с темным, как на старых иконах, лицом, в позолоченной одежде. Вон Карл XII в детские годы: этакий ангелочек в голубеньком костюмчике, только крыльев и не хватает. Кто бы мог подумать, что он превратится в одного из самых воинственных королей Швеции!.. А в одном из простенков — изменник Мазепа, перебежавший к Карлу XII незадолго до Полтавской битвы.
Во дворе замка — пушки, отлитые знаменитым, русским мастером Андреем Чоховым
Не счесть портретов царственных особ, среди которых представлены и русские цари, нет числа баронам, графам, баронессам, собравшимся под своды Грипсхольма. И какие властные, надменные, высокомерные лица! Однако какой-то смелый художник зло подшутил над придворной знатью: к туловищам куриц, раскудахтавшихся на птичьем дворе, пририсовал лица болтушек фрейлин.
Нам показывают покои с растрескавшимся каменным полом и кроватью, покрытой зеленым стеганым одеялом. В них ничего не изменилось с XVI века. Здесь была спальня сыновей Густава Васы. Потом ведут в комнату, где Эрик держал в неволе Юхана. Комната ничего, жить можно.
В темнице же, куда позднее Юхан заточил Эрика, через единственное узкое окно можно было увидеть лишь бледное небо и небольшой уголок озера. Эрик, едва встав с постели, спешил к окну и весь день стоял возле него, не меняя позы. Там, где узник опирался локтем о подоконник, — ямка в кирпиче. Там, куда он ставил ноги, — углубление в каменном полу. Весь день у окна, а за окном — вода и небо, небо и вода…
Говорили, что у Эрика помутился разум. Но физически это был крепкий, здоровый, выносливый человек. И, когда узник внезапно умер от какой-то загадочной болезни, поползли слухи: Эрика отравил его брат король.
Позднее мнения историков разделились. В написанной лет двадцать назад книге по истории Швеции видный ученый Ингвар Андерссон выразился, например, очень осторожно: «В 1577 году Эрик умер. Его смерть соответствовала желаниям Юхана, хотя и нельзя точно доказать, что он убил брата».
Но оказалось, что можно! И сделали это не историки, а физики.
С разрешения царствующего шведского короля была вскрыта могила в стене собора города Вестероса, где покоились останки Эрика. Потревоженные кости были доставлены… к Стокгольмскому ядерному реактору. Там их подвергли облучению.
Я не буду здесь описывать, как именно все делалось, но суть опыта заключалась в том, чтобы установить, имеется ли в останках узника хотя бы небольшое количество отравляющих веществ.
Сначала сделали пробу на мышьяк, который часто использовался при развязках придворных интриг. Нет, мышьяка не оказалось. Но, когда была сделана проба на ртуть, тоже считавшуюся одним из распространенных ядов средневековья, результаты не оставили никаких сомнений: Эрик был отравлен!
В окна замка видно синее небо и уголок озера с парусами яхт, солнечными бликами на воде. Под старинными сводами шумят туристы, разноязыкая речь слышится вокруг. Сотни машин сгрудились на стоянке у главных ворот замка, хранящего, наверное, еще много неразгаданных тайн.
Однако нам пора в шведскую столицу. До нее от Грипсхольма меньше часа езды.
Сердце Швеции
О чем рассказывают легенды
Легенда уверяет, что там, где теперь стоит шведская столица, в незапамятные времена молодой, рыбак ранил копьем русалку. Ее кровь смешалась с морской водой. А эта кровь обладает тем чудесным свойством, что передает русалочью красоту. Поэтому так прекрасно море возле Стокгольма и так привлекательны омытые его волнами берега, где стоит столица Швеции.
Стокгольм красив — на этом сходятся и шведы, и иностранцы. Острые тонкие шпили башен очерчиваются над ним в бледно-голубом северном небе. Пышной листвой одеты парки. Холодной сталью блестит вода каналов.
Мне кажется, что Стокгольм немного напоминает Ленинград: строгие каменные здания в старой части города выстроились вдоль гранитных набережных и гулкие мосты висят над водами. Но Ленинград занял равнину, а Стокгольм вскарабкался и на скалы. Кое-где они почти нависают над улицами.
Многие скалы можно было бы без большого труда взорвать. Однако шведы считают, что камень украшает город. Большинство гостей Стокгольма охотно соглашается с этим. Гранитный обрыв, в трещины которого пустили корни молодые сосенки, очень оживляет, разнообразит современную улицу, заставленную прямоугольниками из стекла и бетона.
Стокгольм почти ровесник Москвы. В XII веке шведские воины несли сторожевую службу на островах — там, где теперь центр города. В узких проливах, по которым вражеский корабль мог проскользнуть из моря в озеро Меларен, а оттуда — в глубь страны, стояли свайные заграждения с потайными воротами.
«Сток» в переводе со шведского означает «бревйо», а «гольм» (вернее, «хольм») — «островок». Бревно-островок?! Но и тут на выручку приходит легенда.
Когда строители свайных заграждений надумали заложить поселок, то оказались в большом затруднении: какой из множества островов выбрать? Решили положиться на волю случая. Пустили в плавание бревно и на том острове, к которому его прибило течением и ветром, поставили первые хижины. Не очень правдоподобная легенда? Но верно то, что самая старая часть столицы действительно расположена на островке Стаден и когда-то называлась «Город между мостов».
Здесь тихие улицы. Даже малолитражному автомобилю туда просто не втиснуться. Ширина этих улиц-трп-четыре шага. Кое-где сохранилась булыжная мостовая. В кованых железных фонарях электрические лампочки кажутся неуместными: фонари предназначались для плошек с жиром или сальных свечей.