Т. Киттельсен. Пляска смерти. Ок. 1894
Лето сменяется зимой, и заросшие тёплой зелёной травой пастбища укрывает холодный белый снег. Год сменяет год — глядишь, и полные сил мужчины превратились в седовласых стариков, а беспомощные младенцы выросли и стали крепкими и ловкими охотниками и пастухами, а жёны их укачивают по вечерам их собственных детей. Всё на свете меняется, и у всего есть своя противоположность — на этом и стоит мир. Всё закономерно, всё правильно, и не должно вмешиваться в раз навсегда заведённый ход вещей.
Всё, что родилось, когда-нибудь умрёт. Человек покидает мир живых и отправляется в царство мёртвых. Никому из людей не удастся окончательно разгадать тайну смерти, пока их собственная жизнь продолжается — и никому из тех, кто умер, не прийти назад. Откуда-то из неведомых далей будет дух предка наблюдать за жизнью осиротевших детей, иногда награждать, иногда наказывать, или отправится вкушать вечные радости в небесных чертогах, или воплотится в очередном потомке, удивительно похожем на умершего деда, — но таким, каким человек был когда-то, ему уже не стать. Плачут, и поют, и угощают родственники соседей на поминках — прощаются с усопшим навсегда. Пожил добрый человек, поработал, оставил детей, внуков — пора ему уходить: печально живым, одиноко, но ничего не поделаешь. Пройдёт время, и глубокое горе сменится светлой грустью — всё закономерно, всё правильно.
Но иногда естественный ход событий меняется. Преступление или нелепая случайность ломают заведённый порядок, и тоска по усопшему превращается в страх. Иногда мёртвые возвращаются.
Пришельцы с того света могут выглядеть по-разному и разного искать в мире живых. Но встречи с ними опасны для живущих — на том, кто не может найти себе покоя в царстве мёртвых, лежит какое-то проклятие, и любому, кто с ним столкнётся, добра это не предвещает. Бродячим покойником человека делает «неправильная», «плохая» смерть, будь то гибель некрещёного младенца, подлое убийство, жертва которого оставлена без честных похорон в освящённой земле кладбища, наложение на себя рук или смерть от загадочной болезни. Несправедливо оборвавшаяся жизнь словно продолжается «по ту сторону» — пока не будет выполнено некое условие или, если причиной посмертной участи стало преступление, совершённое самим человеком, пока душа не искупит свой грех. Иные духи напрямую обращаются к человеку, моля его о помощи, иные видят в нём свою жертву, а о целях некоторых никому и вовсе не известно.
Норвежцы называют духов, непонятно зачем явившихся в мир живых, — скрёмт (skrømt). Невидимые, они блуждают среди людей, почти ничем не выдавая своего присутствия, — и только звери могут их почуять и узнать.
Пастухи рассказывали, как иногда стадо овец останавливалось и не двигалось с места, хотя для этого не было никаких причин, но собака чувствовала что-то неладное и начинала с лаем носиться вокруг стада. Кнут Лиен из Йерхинна как-то шёл по старой Королевской дороге, и вдруг его пёс почему-то забеспокоился и заскулил. Вскоре Кнут услышал отдалённый звон колокольчиков, похожих на те, которые бывают на конской сбруе, но на дороге не было никого, кроме самого Кнута и его собаки.
Единственный способ увидеть скрёмт — это «позаимствовать» у животного его зрение. Существует и фольклорный рецепт, позволяющий это сделать.
Некий Сивер и его отец рубили дрова в Нурмарке, около Маттисплассена. Как-то ночью, когда они уже поели и легли спать, их разбудил яростный лай — их собака металась так, как будто в дом проник посторонний.
Они вышли во двор и услышали у калитки чьи-то шаги, но вокруг было пусто. Отец Сивера сказал: «Собака видит то, что мы не видим. Я слышал от одного парня из Ромерике, что надо прикоснуться к глазам собаки, а затем к своим, и тогда мы сможем увидеть всё, что видит она».
Так они и сделали, и увидели четверых странно одетых мужчин с копьями в руках, а собака бросалась на них и лаяла изо всех сил.
В русском фольклоре собака не просто чувствует мертвеца, но и может его отпугнуть.
А у японцев есть интересная легенда о слепом музыканте, который должен был играть для невидимых призраков, хотевших забрать его душу. Чтобы спасти несчастного, священник покрыл его тело особыми иероглифами, забыв, однако, про уши. Когда на следующий день призраки появились снова, они увидели лишь его инструмент и уши (не защищённые иероглифами). Призраки оторвали бедняге уши и исчезли. Таким образом душа и жизнь музыканта были спасены.
Чем закончилось это происшествие, история умалчивает, но ни в одной быличке о невидимых призраках не рассказывается о том, что скрёмт умышленно вредил человеку. Остальные живые мертвецы далеко не так безобидны.
Йенгангер (gjenganger) значит «приходящий снова». Так в норвежском фольклоре зовутся умершие, вернувшиеся в мир живых, приняв обличие, которое имели до гибели, — привидения. Они почти всегда появляются с какой-то особой целью — как правило, довершить то, что не успели, вернуть долги или наказать врагов. Иногда их цель — помочь, предупредить или дать совет. Так бывает, хоть и очень редко.
Один крестьянин из Ромерике столкнулся с привидением по дороге на соседний хутор, у опасного горного обрыва: всадник на белом коне появился невесть откуда, бешено промчался мимо, а у самого края пропасти бесследно исчез. Сколько крестьянин ни пытался спуститься с этого обрыва — не мог заставить свою лошадь даже попытаться справиться с препятствием.
Тогда он развернулся и отправился домой, поняв, что всадник — привидение человека, когда-то погибшего, сорвавшегося с утёса, — являлся предупредить его об опасности.
Йенгангеров чаще всего встречают неподалёку от места их кончины. Жертвы убийц, например, являлись возле могил или там, где погибли, поджидая виновника своей смерти, чтобы отомстить. По поверьям, их белые фигуры часто пугали людей, забредших на кладбище после наступления темноты. Те, кого обезглавили, говорит предание, блуждают вокруг места казни, держа под мышкой собственную голову. Но могут они приходить и в людские дома. Собаки узнают их и воют. Привидения дышат за дверью, задувают свечи, стонут на лестницах, а иногда щиплют по ночам тех, кто им неугоден, — синяки, неизвестно откуда взявшиеся поутру, в норвежских поверьях именовались «пятнами покойника». Говорили, что мертвецы всегда найдут свой путь в темноте.
Т. Киттельсен. Мертвецы. 1891 - 1894
Один из способов отвадить гостя с того света — спросить его напрямую, что ему нужно от живых. Иной раз привидению достаточно было получить какую-то важную для него мелочь, чтобы упокоиться с миром.
Обычно считалось, что после смерти человек несёт наказание за зло, совершённое на земле. Древние египтяне верили, что призраки должны пройти через множество испытаний, прежде чем они смогут узнать о своей участи в подземном мире. В греческой мифологии они бродят по Царству мёртвых, пока Харон не перевезёт их на лодке через реку Ахерон. В Японии считали, что человек, совершивший при жизни гнусные дела, после смерти становился йикининки — призраком, пожирающим мертвецов. Освободиться от проклятия можно было, лишь упросив священника прочесть молитву или исповедовать духа.
Ханс Ларсен из Карлсёй как-то почувствовал себя так плохо, что ему пришлось лечь в больницу в Трумсё. В углу его палаты на крючке висели брюки, оставшиеся от предыдущего пациента.
Однажды вечером в комнату зашёл человек. Он был высокий, с тёмной бородой и в чёрной куртке. Собственно говоря, Ларсен не был уверен, что он вошёл в комнату, потому что ему показалось, что незнакомец просто появился ниоткуда. Человек подошёл к крючку в углу и взял оттуда брюки, как будто хотел забрать их с собой.
Ларсен испугался и сказал: «О Боже мой!» Внезапно человек исчез, словно провалился под землю.