Если идти по набережной, следуя живописному изгибу залива, в сторону венцом расположенных дюн, можно познакомиться еще с одним новым городским элементом, возникшим на базе туристского промысла. Это дачи, предназначенные главным образом для индивидуальных съемщиков, и всевозможные места отдыха, тянущиеся непрерывной чередой. Хотя этот крупнейший портовый город Мексики по-прежнему пользуется славой «разбойничьего гнезда», издавна утвердившейся за ним ввиду грабительских цен на любые услуги приезжим, тем не менее он привлекает все больше гостей как из-за границы, так и из своей страны, ибо является воротами Мексики в мир и крупнейшим морским курортом на побережье Мексиканского залива. Далеко вдоль берега вплоть до «Вилья де Мар» и «Мокамбо» — шикарных загородных отелей — тянется цепочка пансионов и гостиниц, где можно провести уикэнд, которые предназначены не столько для иностранных туристов, сколько для жителей мексиканской столицы, стремящихся сюда при первой возможности, Ибо с тех пор, как новая карретера (автострада) сократила расстояние между Мехико и его портом до пяти-семи часов езды автомобилем (по железной дороге все еще приходится тратить примерно вдвое больше времени), Веракрус стал пользоваться у столичного населения большей популярностью, чем великолепный, но слишком дорогой курорт Акапулько на противоположном, тихоокеанском, побережье.
Меня сильно заинтересовало быстрое превращение Веракруса, который до второй мировой войны представлял собой средней руки порт, в большой город. Могло ли это произойти лишь за счет возросшего оборота судов и притока туристов? Нет, тут должны быть еще и другие причины. Загадка скоро разрешилась, ее раскрыл мне мой многоопытный хозяин гостиницы.
— Не забывайте, — сказал он, — что оба последних президента Соединенных Штатов Мексики происходят из нашего штата. Можно ли упрекнуть их в том, что за время своего правления они немножко побаловали родной штат вниманием и финансовой поддержкой?
Действительно, упрекать было не за что, ибо помощь оказалась не напрасной. Штат Веракрус обладает благоприятным климатом, широкими прибрежными низменностями, которые так и просятся под плуг, удобным географическим положением и богат полезными ископаемыми! здесь добывается главная доля мексиканской нефти. Штат и его столица принадлежат к числу наиболее перспективных районов Мексики — огромной страны с чрезвычайно неравномерным размещением природных ресурсов. Что здесь нетрудно найти работу, заметно было при первом же знакомстве с городом, где по сравнению с прошлым число чистильщиков убавилось вдвое. Многие из них, так же как и посыльные — их становится все меньше, и их услуги ценятся все дороже, — нашли лучшее применение своим способностям, а у сохранивших верность своей профессии не было недостатка в клиентах, тем более что население города продолжает неуклонно расти. Наряду с типичными мексиканцами на каждом шагу встречались пришлые люди, а именно индейцы, стекающиеся сюда из южных штатов Мексики.
Наш груз для Мексики был невелик. Для защиты молодой растущей национальной промышленности здесь давно уже ввели ограничения на ввоз некоторых товаров. Кроме того, западногерманские экспортеры, по-видимому, несколько неповоротливы и упускают многие возможности. Они хотят продавать те товары, которые зарекомендовали себя внутри страны и на других рынках и которые соответствуют их понятиям и вкусам. В Мексике следовало бы, по моему мнению, действовать более гибко, с учетом местных условий и с более широким размахом. Например, западногерманские фирмы уже в течение нескольких лет пытаются экспортировать в Мексику солидные высококачественные велосипеды. Однако их в стране почти не увидишь. Зато в самой отдаленной деревне встретишь велосипеды иного происхождения, которые по качеству явно уступают западногерманским, но у них затейливо разукрашенный руль, пестрые ленты со всех сторон и нарядная бахрома на седле. Не надо забывать, что при всей своей непопулярности североамериканцы в Мексике все еще ухитряются снимать сливки. Позже мне пришлось быть свидетелем, как все радовались падению престижа гринго в связи с сенсационным запуском советского спутника Земли и как огромные заголовки «Спутник вызывает падение курсов на нью-йоркских биржах» повсеместно смаковались с нескрываемым злорадством.
Мексиканцы с большим интересом относятся к каждому новому товару, но не любят, когда им что-нибудь навязывают. Когда предприимчивые фабриканты после соответствующей рекламной кампании попытались продавать местное пиво «пульке» в бутылках, что обещало им хорошие прибыли, они потерпели неожиданное фиаско, ибо, по убеждению мексиканцев, «пульке» с бутылкой несовместимо, ему место в кувшине, в кружке, в тыквенном сосуде. Однако когда по-поставщики кока-колы, приняв в расчет мексиканскую большую семью и большое потребление напитка, «переключились» и наряду с обычной маленькой бутылкой пустили в продажу бутылки емкостью в целый литр, тут они попали в самую точку, тем более что за «семейную бутылку» была назначена значительно более выгодная для покупателя цена.
Разумеется, эта крупнейшая в капиталистическом мире фирма прохладительных напитков давно имеет в странах-потребителях свои разливочные заводы в десятках городов, равно как и обширнейшую транспортную систему и торговую сеть. То, что разрешают себе компании «Кока-кола» и почти столь же популярная «Пепси-кола» в области рекламы, переходит всякие границы. Практически нельзя сделать ни одного уличного снимка, чтобы эти слова не попали в кадр. Во многих латиноамериканских государствах даже полицейские — регулировщики уличного движения — укрываются от тропического солнца и тропического дождя под огромными зонтами фирмы «Кока-кола», какие в более нарядном оформлении предоставляются также купальщикам на пляжах. Расходы на световую рекламу поглощают миллионы. А незадолго до моего приезда в Центральную Америку «Пепси-кола» придумала нечто из ряда вон выходящее. В каждом более или менее крупном населенном пункте под аркадами центральной площади всегда теснятся ларьки бродячих торговцев. Вдруг все они оказались размалеваны в сине-красные фирменные цвета «Пепси-колы» и украшены соответствующими надписями. Таким же образом были раскрашены угловые дома на крупных перекрестках, резко выделявшиеся на фоне соседних обшарпанных зданий. Призывы пить кока- или пепси-кола должны неотвязно преследовать прохожего, а если он на миг потерял их из виду, радиоточки общественного и частного пользования и рупоры непрерывно курсирующих по улицам рекламных автомашин позаботятся о том, чтобы вдолбить ему в голову «основы современной культуры». Ясное дело, производство и потребление превосходных натуральных фруктовых соков, таких, как agua de pifla (ананасный), de limon (лимонный), de Jamaica (малиновый), fresa (земляничный), guanabana (сок гванабаны), tamarinde (тамариндовый), guayaba (сок гуаявы), papaya (сок папайи) и прочие, все больше отходят на задний план. Во многих селениях они вообще уже исчезли из обихода. Да и где уж мелким предпринимателям, занимающимся их изготовлением и продажей, конкурировать с гигантскими концернами!
Однако вскоре после приезда я стал с удовлетворением замечать и другие броские надписи. Например, на старомодных открытых трамваях в Веракрусе были укреплены рекламные щиты о таким горделивым отзывом: «Благороден, как твой индейский предок, и такой же загорелый на солнце кофе такой-то фирмы». Хотя и это было не больше чем выдумкой бойкого рекламного специалиста, все же радовало обращение к национальному сознанию. В дальнейшем мне здесь неоднократно приходилось сталкиваться с проявлениями национального духа, ибо Мексика среди латиноамериканских стран принадлежит к числу ведущих по уровню национального самосознания. И это не удивительно: ведь Мексика среди них единственный непосредственный сосед США, и ей непрерывно приходится испытывать на себе их империализм в любой области — экономической, политической, общественной и культурной.
Нам следует правильно понять определение «национальный» и то, что теперь часто называют «национализмом». В европейской истории национализм долгое время имел привкус шовинизма — гипертрофированного патриотизма, переходящего в ненависть к другим народам и в военный ажиотаж. Для народов с темным цветом кожи это понятие имеет совсем другой смысл. Вмешательство, прямое или косвенное, посторонних сил выбило их из привычной жизненной колеи и во многих случаях продолжает делать это и теперь. Им пришлось подчиниться чуждому укладу и чужим требованиям всевозможного рода. Для них «национализм» означает восстановление своей самостоятельности, собственного достоинства. По меткому выражению доктора Зайрин Заина, видного идеолога молодой индонезийской нации, поднявшей знамя независимости в Юго-Восточной Азии, это значит «вернуть себе свою самобытность, отбросить пассивность, столетиями навязывавшуюся колониализмом, принять активное и полноправное участие в политической, экономической и культурной жизни всего мира».