А кругом стоял лес. Богатство его структуры и красок, разнообразие листьев и крон превосходили все виденное мною до сих пор в тропиках, свежая листва плотной завесой склонилась над искривленными стволами белесого бурелома и плавника, над круглыми желтоватыми валунами на берегу.
Солнце садилось в жемчужную мглу; серые облака легли на макушки деревьев и скрыли закат. Над самым лесом ползли тучи и клубы дыма от костров. В любую минуту мог хлынуть проливной дождь; мы повернули и поспешили назад, в лагерь.
Сидя под брезентом (даже сюда доносило брызги с реки), я обратился к Безилу:
— Ну, что ты скажешь? Сколько времени надо нам, чтобы спуститься здесь?
— Начальник, мы не сможем спустить здесь лодку, даже вдоль берега. Придется прорубить тропу в лесу и тащить ее почти километр волоком, местность очень неровная. Дня три понадобится. Что хуже всего — Фоньюве говорит, что это только начало. Дальше идут еще водопады, один за другим. Будь у нас маленькие лодки, как у индейцев, мы бы справились.
— А далеко до первой деревни ваи-ваи?
— От трех до пяти дней, если они живут там же, где Фоньюве видел их в прошлый раз, когда спускался с Чекемой.
Я задумался. Мне очень хотелось продолжить путешествие, но мы уже видели других ваи-ваи, к тому же и до нас люди не раз спускались и поднимались по Мапуэре. Главным достижением нашей экспедиции было то, что мы дошли до мавайянов и обнаружили коричнево-песчаные леса Серра Ирикоуме. Следующая по важности задача — исследовать край по ту сторону миссии, по пути к саваннам. Там мы, выйдя из зоны ливней и пышных, вечнозеленых влажных лесов, пересечём леса, в которых многие деревья сбрасывают листву на время засушливого сезона, и окажемся в необозримой степи, где по полгода длится засуха. Переход из одного мира в совершенно другой уже сам по себе сулил много интересного, а тут я мог к тому же пополнить свои знания о местности, окружающей Акараи, и выяснить кое-что (во всяком случае для себя) относительно происхождения саванн — вопрос, по которому существует множество противоречивых суждений.
И наконец — самолет. Следовало поторапливаться, чтобы не упустить его.
Я чувствовал, что мне для полного удовлетворения достаточно задержаться здесь на день и собрать побольше образцов. Цепь водопадов, пожалуй, самое подходящее место, чтобы повернуть назад.
— А знаешь, по-моему, нет смысла идти дальше, — сказал я Безилу. — Тем более, что я не представляю себе, как мы протащим лодку обратно. Завтра займусь сбором образцов, а послезавтра двинемся в обратный путь и постараемся не терять времени.
Наступила ночь; я лежал в гамаке и слушал неистовый рев реки и стук капель о брезент. Струйки воды, поблескивая в свете фонаря, сбегали на землю, под гамаком журчал ручеек. Вскоре уровень реки поднялся настолько, что пришлось переносить лодку. Я погасил фонарь, свернулся калачиком, укрылся сеткой от комаров и уснул. Но и во сне меня преследовал непрерывный рокот воды, словно десятки Ион ворчали одновременно; несколько раз я просыпался от сильных порывов ветра.
Дождь все усиливался. Среди ночи я зажег фонарик, чтобы проверить, не затопило ли нас совсем. То и дело раздавался громкий треск: не выдержав тяжести воды, рушились стволы и ломались сучья. Потом я уловил голоса — индейцы перенесли лодку еще дальше и привязали ее к деревьям.
Утром дождь все еще лил. Поверхность реки напоминала терку: огромные капли, падая на воду, разбивались вдребезги, словно стеклянные шарики. Небо было затянуто мутной пеленой. Тучи, дождь, река — кругом вода, вода…
— Начальник, — окликнул меня Безил, — ребята разбушевались — беда! Рвутся домой. Лучше рассказать им, какие у нас планы на обратный путь. Пусть знают заранее.
По эту сторону Акараи у нас оставалась только одна важная задача — расчистить несколько площадок на вершине горы Фаиафюн. Кроме того, чтобы приободрить рабочих, я попросил Безила напомнить, что за работу без полного рациона им уже засчитывается прибавка.
На его лице появилась улыбка.
— Вот это их сразу утешит! Вы даже не знаете, чего мне стоит их уговаривать. Твердят свое: в наказание нас сюда завели, что ли? Никогда, мол, так работать не приходилось! А я им отвечаю, что они еще не знают, что такое настоящая работа! Все дело в том, что они привыкли к саваннам, им не приходилось бывать так далеко от дома и так долго в лесу. Но я-то за свою старательскую жизнь побывал в переделках похуже этой, и я объясняю им, что нам не так уж плохо.
Все утро он время от времени выбегал под дождь и совершал вылазки на берег и в чащу, возвращаясь с охапками изумительных орхидей. Здешний лес вообще изобиловал орхидеями всех размеров. На одной из веревок, которыми был привязан мой гамак, я увидел на стволе пятнадцатисантиметровую цветоножку и два цветка, напоминающие фиалки[92]. Выше росли еще орхидеи, похожие на папоротники и мхи, с маленькими цветками своеобразной формы и окраски.