Крупнозернистый песок сменился белой пудрой; вскоре мы вышли на травянистую поляну, вытянутую ромбом. Ее окружали кустарники семейства меластомовых[106], покрытые пурпурными цветами, и кусты с золотисто-коричневыми листьями[107]. Совсем низко, не заслоценные от нас ни листьями, ни ветвями, мчались серые тучи: мы подходили к открытым просторам.
Снова лес, затем большой участок саванн с травой по колено и множеством ярких цветов на тоненьких стебельках. Зеленые чашечки бурманнии двуцветной (Burmannia bicolor) были увенчаны оранжево-желтыми лепестками, каждый чашелистик украшен сильно выступающим розовато-лиловым килем. Eriocaulon tenuifolium напоминали подушечку, утыканную булавками для шляп; только вместо головок торчали гроздья белых цветочков. Xyris surinamensts, похожий на обычную траву, цвел крохотными бледно-желтыми цветками, по форме похожими на ирис. В розовый цвет нарядились стебли Turnera и Sipanea. И совсем рядом с тропой я увидел маленькое ползучее растение с голубыми лепестками.
Я во весь рост растянулся на земле, чтобы изучить его поближе. Пробившееся сквозь тучи солнце припекало мне спину. Мимо прошел, неся красно-черную терку, Джордж и скрылся в зеленом туннеле метрах в четырехстах впереди. За ним появились с тремя волами Сирил и Станислав. Выйдя на прогалину, животные, задрав хвосты, припустились бежать. Громкие окрики угомонили их, волы остановились и принялись щипать траву. Ели они в первый раз за целую неделю — индейцы не берут с собой корма для вьючных животных и они работают по две недели в лесу без пищи. Однако их тут же погнали дальше. Было 7 декабря, близилось рождество, и парни насвистывали на ходу святочные мелодии…
Углубившись в лес на сто метров, тропа круто повернула и превратилась в травянистую дорогу длиной с четверть километра, которая вывела нас на берег Куювини. Широкая серо-зеленая река, припудренная цветочной пыльцой, лениво переползала через желтые каменные плиты между высокими глинистыми откосами.
Под шелестящими деревьями лежала старая лодка; мы переправились и сели на уступе ждать, пока реку переплывут волы. Чуть выше стояло дерево из семейства бобовых с фиолетовыми цветками, оно непрерывно посыпало нас клочками листьев. Там орудовали листорезы — большие красные муравьи с резким запахом. Присмотревшись, я убедился, что они не стригут челюстями, как ножницами, а пилят лист одной челюстью, придерживая его другой. Выпилив кружок, муравьи, как на парашюте, спускались на нем вниз, затем длинной колонной шли по откосу к своему муравейнику. Некоторых сносило в стоячую воду между камнями или в реку; тогда снизу, словно воздушные пузырьки, медленно всплывали серебристые рыбки. Они обнюхивали каждого муравья, иногда брали в рот, но неизменно выплевывали.
В полутора километрах от реки мелколесье снова перемежалось степью. Это была первая из целой цепочки небольших саванн Парабара, названных так по имени рыбы, обитающей в местных реках.
Цветы, всюду цветы: золотисто-желтые среди коричневой листвы красноствольных деревьев бирсоним (Byrsonima), розовые и белые в темной зелени клузии дубравной, пурпурные орхидеи на земле и на деревьях… А рядом — желтые шапки Vochysia и зеленые пальмы ите с кистями темных плодов.
Во время дождей степные овраги заполняются водой, и можно путешествовать во все концы на лодке. Лесистые холмы, рощи, поляны, широкие склоны — поистине страна из детской сказки, поэтичная в своем уединении и полная волнующих неожиданностей.
Удивительный, великолепный край!.. Я много раз ловил себя на мысли: хорошо бы вернуться и пожить здесь год-другой!
В небе угасал живописный закат, а в траве уже замелькали светлячки, когда мы, пройдя около сорока километров, достигли длинного ровного участка степи. Много лет назад здесь устроили запасную посадочную площадку, но она так и не пригодилась. После войны ее еще некоторое время расчищали, чтобы использовать для воздушной транспортировки грузов из южных лесов, потом окончательно забросили. На каменистом бугорке стоял не очень удобный, но крепкий сарай; мы разбили лагерь возле него.