Дальше река еще более сузилась, стала извилистой и стремительной. Берега покрыты такой густой растительностью, что мы двигались вперед с величайшим напряжением, хватаясь за лианы, сучья, камни, прорубаясь сквозь заросли, отодвигая многочисленные препятствия. Часто приходилось выскакивать за борт и переносить на плечах лодку через самые толстые стволы. Казалось, мы проходили всего несколько метров в час. Вымазанные илом, покрытые обломками сучьев и коры, облепленные насекомыми, измученные жарой, все мы были раздражены и злились по пустякам.
В поваленных стволах обитали овальные насекомые более десяти сантиметров длиной, с жемчужными крыльями, длинными головами и клешневидными челюстями — очевидно, Neuroptera. Мы видели одних самок — они сидели на кучках яичек. Пауки величиной с блюдце тащили за собой похожие на коконы мешочки с яичками; пестрые мошки бегали по листьям; взлетали в воздух пчелы, бабочки, мухи, отливающие изумрудом. Всего удивительнее казались плоские клопы с шишечками и крючками на спине, точно космические корабли с телевизионными антеннами, громоотводами и излучателями. Они медленно ползли по сучьям, потом, спугнутые нами, бросались наутек, взлетали на маленьких крыльях и делали в воздухе мертвую петлю.
Порой, словно чтобы подразнить нас, выдавались участки посвободнее, и мы с облегчением включали мотор. Но тут нас ждали новые неприятности. Водная гладь была покрыта густой зеленью — стеблями лиан, зарослями водяной гречихи (Polygonum) и другими растениями. Нос лодки рассекал зеленый ковер, винт вспенивал воду и в конце концов запутывался в длинных тонких стеблях; приходилось тратить минут пятнадцать, чтобы его освободить. Попадалась и совсем чистая вода. Вдоль самого берега стояли величественные деревья, сомкнув кроны на высоте двенадцати метров над нами, и мы шли сквозь темный туннель, со свода которого свисали, словно дамокловы мечи, большие плоские мечевидные плоды валлаба, то одиночные, то в кистях на концах гладких трехметровых стеблей; кое-где виднелись чудесные розовые цветы[33].
В таких туннелях по крутым глинистым берегам спускались к воде тропы, проложенные тапирами и другими животными. Однажды мы заметили плывущую над водой большую круглую голову. Когда голова добралась до берега, оказалось, что она принадлежит желто-бело-коричневому оцелоту. Он выскочил из воды и скрылся в кустах.
Чодикар. Чем дальше, тем больше препятствий преграждало реку
Мы все время помнили, что река течет среди холмов, и иногда нам удавалось разглядеть бугры, густо поросшие лесом. Когда река приближалась к ним, мы облегченно вздыхали: деревья здесь были крупнее, и хотя подводные камни, упавшие стволы и сучья по-прежнему преграждали путь, все же двигались мы быстрее, чем в болотных зарослях.
Мы старались брать препятствия с ходу — давали полный ход и в последний миг поднимали винт. Мотор ревел, лодка содрогалась и проскальзывала над стволом. Мы снова погружали винт и неслись дальше. Порой винт запутывался в лианах или задевал корягу; приходилось глушить мотор, браться за весла и продираться сквозь очередные заросли, пока снова не попадался участок чистой воды.
В таком-то месте и догнал нас Джордж со своими гребцами. Сверкая глазами из-под широкополой шляпы, он пронесся мимо, покрикивая:
— За борт! Все за борт! Толкай веселей!
Немного дальше чаща поредела, мы вырвались из-за зеленой завесы и увидели устремленный вверх могучий ствол сейбы (Ceiba occidentalis), дерева сорока-пятиметровой высоты. Столько же метров было в поперечнике кроны, круглой, словно шляпа гигантского гриба. Какой крохотной показалась нам наша лодка по сравнению с огромными ветвями, покрытыми миллионами дланевидных листьев и маленькими стручковидными плодами, ниже которых гладкая серебристая колонна уходила в переплетение зелени!
Сразу вслед за этим мы миновали проток, ведущий, по словам Уильяма, к Ираи-вау (она же Камококо — «Кровавая река»). Здесь сорок лет назад, когда Фэрэби посетил деревню Вакакулуд, проходила граница страны ваи-ваи. А выше Ираи-вау, где Чодикар становился слишком мелким для лодок, начиналась мапуэрская тропа. Мы воспряли духом, однако до цели было еще далеко, и, утомленные тяжелым путем, мы разбили лагерь на низком берегу, среди кустарников, густо переплетенных лианами. Сыро, неуютно, но что поделаешь?
Фоньюве чувствовал себя лучше, Уильям совсем оправился, прошла и моя головная боль. Правда, я до того устал, что сортировку собранных в пути растений отложил до следующего дня. Эндрью продолжал жаловаться, что задыхается от кашля. Я дал ему основательную дозу противного на вкус, но эффективного лекарства и научил, как делать ингаляцию.
33
Новый вид