Наши четверо ваи-ваи были совсем не похожи на своих беспечных и легкомысленных соплеменников, которые ходили с нами на Нью-Ривер. Моя симпатия к ним еще более возросла, когда я увидел, как бережливо они расходуют свои припасы — лепешки, копченое мясо и рыбу. А как близок я был к тому, чтобы осудить всех ваи-ваи, узнав лишь нескольких, которые сначала не понравились мне! Может быть, Мингелли и Эока тоже были славными людьми, и я просто не сумел оценить их, раздраженный непокладистостью Чекемы, Маваши, Якоты и Манаки?
Весь день меня мучил зуд в ногах. Внимательно осмотрев их, я увидел под кожей круглые черные пятнышки, признаки проникновения паразитов — блохи чиго, подхваченной, по-видимому, в Яварде. Эти блохи часто встречаются в заброшенных индейских деревнях, а нередко из-за них люди оставляют селение. Самки незаметно проникают под кожу, сосут кровь и по мере того, как в брюшке развиваются яички и личинки, вырастают до размера горошины. Личинки, выйдя наружу, в свою очередь размножаются. Я видел фотографию ступни человека, из которой извлекли больше ста личинок, в том числе из-под ногтей, часть которых пришлось удалить.
Тэннер вскрыл иглой зараженное место и извлек оттуда больше десятка блошек. Несколько штук лопнули, и он тщательно вычистил иглой ранки, а я залепил дырочки пластырем. Ходить было больно, зато в остальном я чувствовал себя превосходно. Если только вам удастся уберечься от малярии и дизентерии (в Гвиане вдали от селений не обязательно кипятить воду), то нет более здорового и бодрящего климата, чем климат влажных лесов Южной Америки.
На следующее утро я послал вперед еще носильщиков, а сам вместе с Эндрью, Ионой, Уильямом и Кирифаккой разметил пробную площадь в пойменном лесу. Здесь росли деревья тридцатиметровой высоты с контрфорсами и разветвленными корнями. Разливы реки в дождливые сезоны влияли на развитие некоторых меньших экземпляров, которые росли наклонно, а то и совсем горизонтально. Листья подлеска были покрыты слоем ила.
Часто попадалась пальма карие, вероятно относящаяся к роду Bactris. Ее листья, достигающие в диаметре трех-четырех метров и покрытые шипами, сидят на верхушке низенького ствола, высотой всего несколько сантиметров. В редких случаях ствол достигает высоты двух-трех метров и бывает увенчан хорошо развитой кроной.
Бабочки Morpho величиной с птицу мелькали голубыми огоньками над берегом; драчливые самцы все время воевали друг с другом. Снова в воздухе прозвучала моцартовская мелодия, однако песнь крапивника на этот раз слегка отличалась от той, что мне довелось слышать раньше.
Взволнованный Эндрью рассказал, что слышал ночью ягуара. Хищник рычал где-то вдалеке, потом скрежетал зубами за рекой, всего в нескольких метрах от лагеря.
— Он мог переплыть реку, если бы захотел, это точно! Вода для ягуара не препятствие. Знаете, что я видел однажды возле Каранамбо, куда вы прилетали за нами на самолете? Мы с братом плывем в лодке, вдруг смотрим — ягуар жрет аллигатора. Он, как заметил нас, бросил добычу и уплыл на глубокое место. А мы решили лодкой раздавить зверя о берег — там были сплошные скалы и утесы. Я нацелил лодку и дал полный ход, а брат всадил ягуару в бок стрелу. Мы уже думали — сейчас добьем его, а он вдруг как прыгнет прямо из воды на берег — на самый верх скалы, метра на четыре. Что вы на это скажете? Вот он какой в воде, ягуар!
— А может быть, он опирался о подводный камень? Из воды ягуар не прыгнул бы так.
— В том-то и дело, что прыгнул! Мы проверили это место, нигде даже шестом дна не достали. Помните, вождь говорил нам, что охотничьим собакам очень помогает длинный хвост? Это важно для охоты на ягуаров. От собаки с коротким хвостом никакого толку, ее зверь сразу убьет. Когда он прыгнет на нее, она отскочит назад и либо о дерево ударится, либо в кустах запутается. А длинный хвост — он как щуп, собака может следить за тем, чтобы позади оставалось место для отступления.
Разметив пробную площадь, мы приступили к сбору образцов. Пришлось срубить несколько деревьев.
— Знаете, мистер Гэппи, — продолжал Эндрью, опираясь на топор, — эта рубка леса тоже опасное занятие. Как-то я с одним человеком валил желтое дерево[38]. Уже под самый конец, пока он заканчивал, я отошел в сторонку. А когда дерево стало падать, оно отломило сухой сук баромальи (Catostemma), застрявший в развилке, и этот сук полетел с такой силой, что начисто сорвал тому человеку голову! Я смотрю: стоит тело без головы и машет руками и мычит.
Вечно со мной так — чего только не случается! Непонятно — почему? Я никого не обижаю, никому не причиняю зла. А вот даже мой сводный брат, Мэнни Бишоп, дважды бросался на меня с ножом. Страшный буян! Из-за этого буйства и всех своих денег лишился. Одно время был богатым скотоводом, большим стадом владел. А теперь бедный земледелец, в кои-то веки соберется расчистить новый участок. Он несколько человек убил. Раз застал у себя на огороде женщину (она там собирала что-то), сбил ее с ног и давай топтать, а она была беременная. Его обвинили в убийстве, но поймать так и не смогли, сколько ни разыскивали, и в Бразилии и в Гвиане. А как прошло одиннадцать лет, — то обвинение сняли, срок истек.