Вот уже несколько ночей я наблюдал в небе зарницы — признак того, что хорошая погода подходит к концу и со стороны Амазонки наступают дожди. И сейчас вдали вспыхнула яркая молния, послышались глухие раскаты грома.
— Дедабару, — сказал Япумо.
Язык мавайянов звучал жестче языка вай-вай, в нем больше согласных.
— Начальник, — позвал меня Безил, — вы не посмотрите Фоимо? Похоже, он сильно заболел. И мне тоже нездоровится. Я заразился от него.
Когда же это кончится? Стоит мне вылечить одного, как заболевает другой… Правда, у Безила был всего лишь насморк и невысокая температура — 37,8°; зато с Фоимо дело обстояло плохо. У него был сильный жар — 39,9°, — он побледнел и бессильно лежал в гамаке, свесив одну ногу.
Я дал ему четыре таблетки палюдрина и пошел спать, пытаясь угадать, кто заболеет следующим и как это предотвратить. В ту ночь я впервые за все время экспедиции видел во сне другие страны — Англию, Францию, даже Джорджтаун.
Утром оказалось, что температура у Фоимо не только не упала, но поднялась еще больше. Я встревожился. Вдруг он или кто-нибудь из мавайянов умрет? Это могут приписать козням пришельцев, а тогда нам придется туго. Индейцы считают, что смерть вызывается колдовством и что родственники или друзья умершего обязаны мстить колдунам.
Мое сердце обливалось кровью, когда я глядел на Фоимо, стойко переносившего болезнь. Я всячески старался подбодрить его. Памятуя советы доктора Джонса относительно малярии — палюдрин для профилактики, атебрин при приступах, — я перешел к атебрину и одновременно выдал нашим новичкам, Япумо, Йеимити и Икаро, палюдрин.
Когда настало время двигаться в путь, я поместил их, а также Безила, все еще жаловавшегося на насморк, в меньших лодках, чтобы им не приходилось вылезать за борт на каждой мели.
Мы шли в основном на восток; в то утро нередко попадались длинные спокойные участки, так что мы, пустив мотор, брали на буксир остальные лодки. Мавайяны и не представляли себе раньше, что возможны такие чудеса. Под крики восторга тяжелогруженые лодки огибали один поворот за другим.
Национальный состав нашей экспедиции был на редкость разнообразным: трое мавайянов, один тарума, один эмайена, один вай-вай, два аравака, трое ваписианов (один из них — со значительной примесью крови исчезнувшего племени аторадов), полуиндиец и полуаравак с примесью португальской и негритянской крови, негр и, наконец, англичанин, потомок гугенотов.
Затем началась цепь отмелей. Пришлось разгрузить большую лодку. Мавайяны отказались заходить в воду глубже чем по колено. Я подумал было, что они тоже боятся смыть краску и стать беззащитными от злых духов, но мавайяны показывали на переднички и твердили: «Камиша». Очевидно, не хотят мочить свои «камиша», решил я. Однако Безил объяснил, что они боятся рыб[58].
За отмелями снова потянулись длинные излучины, позволявшие нам развивать неплохую скорость. Несколько раз попадались проложенные ураганами просеки шириной до ста метров с нагромождением бурелома.
Заметив низко летящего гокко, мы остановились и попытались подстрелить его. Безуспешно. Прибрежный лес изобиловал дичью, но нас преследовала неудача. Особенно часто попадались курри-курри — черные ибисы, неприглядные быстрые птицы величиной с курицу. Их черное с зеленоватым отливом оперение напоминало потрепанный сюртук гробовщика, на голове с обеих сторон чернела кожа. Длинный изогнутый клюз, подобный хирургическому зонду, был словно нарочно создан для того, чтобы выклевывать глаза. Понятно, почему их древних египетских сородичей изображали на стенах гробниц…
— Курри! Курри! Курри! — хрипло кричали они, пролетая над самой водой.
Отличная дичь, и достаточно крупная цель, да только все они почему-то летали слишком далеко, и стрелять по ним было бесполезно.
По камням и по воде бегали и прыгали длинноногие пауки до десяти сантиметров в диаметре. По словам Япумо, это и были как раз свистящие «рыбаки». Серо-коричневые, они были почти невидимы на фоне камня или бортов лодки, где некоторые из них пристраивались отдохнуть, прежде чем снова отправиться на охоту. В одном месте нам пересекла путь длинная красно-коричневая змея — пятая, виденная нами за все время экспедиции (кстати сказать, совершенно безвредная). Мы встречали в среднем менее одной змеи в неделю, а ядовитых — одну в две недели. Шла седьмая неделя нашего путешествия.
58
Речь шла, по-видимому, о маленькой тонкой рыбке с колючими плавниками, которая проникает в задний проход человека, причем удаление ее связано с мучительной и опасной для жизни операцией. В Гвиане она не встречается, но мы находились теперь на одном из притоков Амазонки, в бассейне которой эти рыбы очень распространены.