— Побольше солидности! — предупредил он себя. — Не нужно забывать, что я — небесное тело, за мной наблюдают самые мощные телескопы!
Но сохранить солидность Резиновому Шару так и не удалось: он вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха. В межпланетных путешествиях это — естественное явление, но Резиновый Шар не был к нему приготовлен, а потому сразу сник, сморщился и затосковал по земле.
«Где-то мой шпагат! — думал он. — Я был так к нему привязан!»
С этой мыслью Резиновый Шар испустил дух, так и не выйдя на солнечную орбиту.
Часы
Понимая всю важность и ответственность своей жизненной миссии, Часы не шли: они стояли на страже времени.
Загубленный талант
Ботинки скрипели так громко, что Шлепанцы, у которых при полном отсутствии голоса был довольно тонкий слух, не раз говорили:
— Да, наши Ботинки далеко пойдут.
Но как бы далеко ни ходили Ботинки, всякий раз они возвращались в свою комнату.
— Ну, что? — интересовались Шлепанцы. — Как реагировала публика?
— Да никак. Советовали нас чем-то смазать.
— Канифолью, наверное! — подхватывали Шлепанцы. — Слышали мы этих любителей канифоли, — разве у них скрип? А тоже называются — Скрипки! Вот у вас…
Ботинки стояли, задрав носы от удовольствия. Им даже было немножко приятно, что их не понимают, недооценивают, и они с радостью внимали словам Шлепанцев:
— Ничего, ваше время придет!
И время Ботинок действительно пришло. Их смазали, но, конечно, не канифолью, а обыкновенным жиром. Ботинкам, как видно, жир понравился, они успокоились и перестали скрипеть. В комнате стало совсем тихо.
И только временами из-под кровати доносился сокрушенный вздох Шлепанцев: — Какой талант загубили!
Карандаш и Резинка
Поженились Карандаш и Резинка, свадьбу сыграли — и живут себе спокойно. Карандаш- то остер, да Резинка мягка, уступчива. Так и ладят.
Смотрят на молодую пару знакомые, удивляются: что-то здесь не то, не так, как обычно бывает. Дружки Карандаша, перья, донимают его в мужской компании:
— Сплоховал ты, брат! Резинка тобой как хочет вертит. Ты еще и слова сказать не успеешь, а она его — насмарку. Где же твое мужское самолюбие?
А подружки Резинки, бритвы, ее донимают:
— Много воли даешь своему Карандашу. Гляди, наплачешься с ним из-за своей мягкости. Он тебе пропишет!..
Такие наставления в конце концов сделали свое дело. Карандаш, чтоб отстоять свое мужское самолюбие, стал нести всякую околесицу, а Резинка, в целях самозащиты и укрепления семьи, пошла стирать вообще все, что Карандаш ни напишет. И разошлись Карандаш и Резинка, не прожив и месяца.
Перья и бритвы очень остро переживали разлад в семье Карандаша. Единственным утешением для них было то, что все случилось именно так, как они предсказывали.
Урок эстетики
— У вас слишком легкомысленный вид, — говорит Жирное Пятно на обоях своему соседу Цветку. — Это просто некрасиво, коллега. Больше солидности, достоинства: у нас ведь сегодня будут гости…
На страже морали
Ломик приблизился к Дверце сейфа и представился:
— Я — Лом. А вы кто? Откройтесь!
Дверца молчала, но Ломик был достаточно опытен в таких делах. Он знал, что скрывается за этой внешней замкнутостью, а потому без лишних церемоний взялся за Дверцу…
— Отстаньте, хулиган! — скрипела Дверца.
— Брось выламываться! Знаем тебя!
За этой сценой с интересом наблюдала Телефонная Трубка. Первым ее движением было позвонить и сообщить куда следует, но потом она подумала, что не стоит связываться, да к тому же интересно было узнать, чем кончится эта история.
А когда все кончилось, Телефонная Трубка принялась всюду звонить:
Наша-то недотрога! Делает вид, будто так уж верна своему Ключу, а на самом деле…
Нравоучительная Книжка
Маленькому мальчику купили в магазине Книжку. Называлась она так: «Нужно быть послушным». Очевидно, считали, что для маленького мальчика такая Книжка может быть полезной.
Когда люди ушли по своим делам и в комнате никого не осталось, Книжка решила осмотреться на новом месте. Осторожно, чтобы не ушибиться, она спрыгнула с этажерки и отправилась по комнате.
Первым, кто встретился ей, был отрывной Календарь, который висел на стене. В нем уже почти не осталось листиков (потому что дело было в декабре), но он не смущался этим и даже был, по-видимому, весел.