На следующее утро Макаров выбросил недогоревшие головешки и обвалившийся со стенок грунт в сторону— «отвал». Затем начал выкладывать грунт, оттаявший на дне дудок, ниже вчерашней проходки.
В этот раз две выработки показали значительно большее содержание золота, чем в предыдущий день.
— Ишь ты! — одобрительно пробурчал он. — Раз так — добивать будем до конца.
В последующие дни работа продолжалась в том же порядке. Только теперь он заготавливал больше дров и среди ночи ходил подбрасывать их в дудки. Прошла неделя. Отдохнувшие кони начали уходить от стога в поисках свежей травы, и ему приходилось часами искать их. Кроме того, выступавшая из стенок дудок вода все чаще тушила пожоги. Работать становилось труднее, а золото оставалось, хотя и заслуживающим внимания, но не особенно богатым.
— Видно, не добить, — сокрушался Макаров. — Хватит. Знаем и ладно. Может быть, пригодится. А пока двигать надо. Там, должно, побогаче будет.
Еще один день ушел на то, чтобы замаскировать следы разведки. Сбросил в дудки остатки от костров. Обвалил борта, разровнял отвалы. Потом готовил лепешки, подгонял сбрую, ремонтировал обувь.
В последнюю ночь, проведенную в шалаше, Макаров не раз просыпался в холодном поту. Впервые за много дней во сне всплывали перед ним то заимка, то сам лесник, картинки его гостеприимства, удар топором… недоделанная люлька… тащил к полынье санки с длинным закутанным в одеяло грузом. Санки вставали на закраину полыньи, а лесник поднимался из самой быстрины во весь рост и шел на него прямо через воду. А то вдруг больная Манька опускалась над ним, молча, укоризненно глядела плачущими глазами, и он чувствовал на себе ее слезы. Вернувшаяся Жучка надрывно выла над полыньей, затем она превратилась в облако и через хребет тянулась к виновнику несчастья, стремясь схватить его.
— Чертовщина какая! Ишь разнюнился. Того и гляди сам завою.
Нервная возбужденность хозяина передалась собаке. Жук прижимался к нему и мелко дрожал, всматриваясь в темноту. Лошади тоже сбились к костру.
— Плевать… Может, медведь поднялся. Бродит где-то недалеко. Вот и пес и кони слышат… Людям сюда не добраться и зачем? — успокаивал он себя.
На рассвете поджог шалаш и остатки сена. Двинулся в путь.
— Пусть теперь поищут. Дудки через три дня совсем затянет. Узнай тогда, кто их копал.
К полудню он подошел к очередной переправе через большую реку, а сзади все выше поднималось облако густого дыма. Горела тайга.
На этот раз перебираться вброд, как обычно, показалось страшно. Противоположный берег был обрывистым.
— Эх! Кабы лодку.
Но лодки не было. Подумав, начал делать сплоток. Связал тальником несколько сухих деревьев, подобрал шест. Привязал лошадей друг за друга и согнал в воду, предварительно уложив на плоту весь свой груз. Потом вместе с Жуком и сам забрался туда же. Сел на груз и оттолкнулся шестом от берега.
Бурная весенняя вода легко подхватила плохонький плот. Шест оказался мал. Он не доставал дна. Пришлось действовать им как веслом, хотя для этой цели он был почти не годен. Сзади бились лошади, казалось, вот-вот захлебнуться и потянут за собой плот. Выручил небольшой перекат. Макарову удалось зацепиться шестом за дно, начать подводить плот к противоположному берегу. Но в этот момент шедшая сзади лошадь оторвалась. Она поплыла назад. Вторая затянулась на узде, начала тонуть. Он быстро перерубил поводок, но было уже поздно. Третья лошадь выскочила раньше времени из воды, оторвалась, бросилась прочь, в последнюю секунду перевернув сплоток.
— Жук! Держи ее! — крикнул Макаров, а сам кинулся в воду выбрасывать на берег начавшие тонуть вьюки. Вытащить удалось все, хотя и в сильно подмокшем состоянии.
Когда он вброд добрался до захлебнувшейся лошади, случайно задержавшейся на перекате у большого камня, она была еще жива. При его приближении метнулась и бессильно опустилась в воду. Пришлось добить и, стоя по грудь в холодной воде, проталкивать тушу к берегу. Третью убежавшую лошадь и собаку нашел в кустах, в сотне метров от места происшествия. Оставив Жука сторожить груз, Макаров верхом вернулся на противоположный берег. Несколько часов было потрачено на безрезультатные поиски оторвавшейся беглянки; наконец, почувствовав, что замерзает и теряет силы, он возвратился к переправе.
Теперь остался только один выход — оттащить груз в сторону и строить «лабаз>. Сооружать его надо было между деревьями, на высоте, трудно достижимой для медведя или другого зверя. Можно, конечно, сделать иначе: по частям перебрасывать весь груз на одной лошади или сделать волокуши, вроде тех, на которых вытягивают из лесу бревна, но это означало бы по крайней мере вдвое продлить все путешествие и намного увеличивало опасности.