— Тоже правильно. Но душа не лежит здесь торчать.
— А мне, думаешь, к старухе не охота? Рано ты, парень, о Нине своей затосковал.
— Ну, это уже просто чепуха.
— Какая же чепуха. Работу не кончили, а нюни распускаешь. Тут причина всегда одна — баба. Это я по опыту знаю.
— Нет, Матвей, я посоветоваться хотел, а бросать работу не собираюсь.
Беседа оборвалась. Тарасов обиделся на замечания. Буря в свою очередь был огорчен откровениями человека, в которого за лето привык верить. Хотя, сказать по правде, ему и самому надоела эта пустая по пробам, только на вид красивая река. Он поднялся, опершись на ружье.
— Пойду коней посмотрю. Может, пара рябчиков попадет вместо чая на ужин.
Тарасов не ответил.
Некоторое время были слышны шаги Матвея и свист манка, которым он звал рябчиков, потом все стихло. Тарасов лежал лицом к солнцу, впитывая последние теплые лучи, и неожиданно для себя начал беспокойно думать о Нине и дочке. Нестерпимо захотелось увидеть их, родных и таких недостижимых сейчас.
Из оцепенения вывел выстрел дуплетом. Тарасов насторожился, инстинктивно присел, пододвинул винтовку. Поднялся и увидел Матвея. В руках он нес какую-то добычу, направляясь к довольно далеко ушедшим лошадям.
Успокоившись, снова сел на ватник. Не думая, вытащил из ножен, болтавшихся на поясе, финский нож, засунул его в трещину между пластинками сланцев и отломил кусок. На сланце оказалась глинка. По привычке соскоблил ее в стоявший рядом ковш. Ударом молотка нарушил плотно спаянные пластинки сланцев и начал разбирать их ножом, продолжая думать о Нине, о так неудачно сложившемся лете.
Постепенно получалась заметная ямка и рядом с ней кучка очищенных от глинки пластинок, а он все продолжал начатое занятие.
— Это ты здорово придумал, — сказал подошедший Матвей. — Самое место для хорошего шлиха. А ну промой, все равно ковш освобождать надо. Чай варить будем.
— Какой чай? У нас же нету.
— А вот заместители. Пока моешь, я рябков обдеру. Чай будет самый таежный. Особенно, если соль найдется. А нет, так с одним наваром сойдет.
— Без толку мыть, — проворчал Тарасов. — Мы же здесь недалеко пробу брали.
— А ты не ленись.
— Мой сам, если хочешь.
— Я за дровами. Лесина сухая есть недалеко. Подтяну.
Тарасову не хотелось возиться. Решил, что отменит «чай из рябчиков» и предложит двигаться на базу. Но все равно надо было ополоснуть ковш, чтобы привязать его к седлу. Крикнув Матвею, чтобы тот бросил лесину и возвращался с лошадьми, спустился к реке.
Сказалась привычка. Опустив ковш в воду, он не просто выдернул его обратно, а смыл глинку и песок, наскобленный со сланцев на дно ковша. Мутная вода, еле заметная в сером освещении вечера, потянулась по течению. Шлиха действительно было много. Резким движением развернул его по ковшу и скорее почувствовал, чем увидел, несколько неправильных, крохотных желтых зернышек.
— Металл!
Но в следующую секунду у него мелькнула мысль, что Буря подбросил золотинки в ковш, чтобы подзадорить, помочь уйти от проклятого настроения. Вспомнил, как он заставлял мыть пробу.
— Ясно… — разочарованно промолвил Тарасов. Но ему никак не хотелось показать себя неопытным разведчиком и растерять заранее подсчитанные золотинки. Он вырвал листок из полевого дневника, согнул его и пальцами начал вытаскивать и складывать на лист золото. Одна, вторая… десятая. Даже не слышал, как за спиной оказался Матвей.
— А зачем же руками?
— Подложил?
— Ты что. Я тебя давно проверять бросил.
— Правда?
— А ты уходить хотел! Давай доведу.
Матвей взял ковш и стал домывать пробу. На дне показалось еще несколько золотинок. Буря слил воду и с последними каплями осторожно переместил всю пробу в капсулек из плотной бумаги. Теперь оставалось чуть подсушить ее на воздухе. Правда, рабочие пробщики — бывшие старатели, в начале работ считали, что пробу надо сушить над огнем, и Тарасову пришлось Долго рассказывать, что такой способ действительно годится для старателей, когда они моют только на золото, примешивая к пробе некоторое количество ртути, и выжигают, вернее, испаряют, ее остатки из шлиха. При геологических поисках этого делать нельзя, так как могут быть потеряны некоторые ценные минералы, легко изменяющиеся при нагревании.
Только сейчас Михаил Федорович поверил в случившееся. Подскочил. Обнял Матвея.
— Дошли, значит!
— Одна проба еще не все.