Первый луч солнца коснулся кроны деревьев. Сначала он робко перебирал верхние ветки, как бы случайно задевал вершину противоположной горы… Постепенно смываются серые тона. С первым лучом солнца послышался первый голос птицы. Закувыркались, закружились мошки, поблескивая лакированными спинками и перламутровыми крылышками. В воздухе остановился раскрашенный осенними красками большой лист, слетевший с дерева. А если подойти ближе, то окажется, что лист закреплен в паутине. В ее узлах капельки подтаявшего инея, они блестят, как крохотные жемчужинки, создают тончайшее кружево вокруг листа.
Через несколько дней все здесь будет по-иному. Серебристая шапка снега, пока что зацепившаяся лишь за самые вершины гор, начнет опускаться. Пройдет по склонам, сделает непроходимыми перевалы, заметет ложбины, а там и долины.
Пересвист рябчиков вернул Тарасова к действительности. Надо идти. Резко повернулся к склону и пошел вниз. Вот и малинник. Листья наполовину осыпались, но кое-где еще видны грозди переспелых ягод. Кусты не такие густые, как летом, и из-за них просвечивает невысокий сруб — кулема. Устройство ловушки простое. Внутри сруба — приманка — кусок мяса или птица. Но стоит зверю схватить приманку, как сверху сваливается тяжелое бревно и захлопывает открытую до этого стенку сруба. Даже для крупного медведя этого удара бывает достаточно. Если он и не будет убит сразу, то все равно, чем больше пойманный зверь будет пытаться вырваться, тем крепче будет заклиниваться стенка и сильнее давить упавшее бревно с нежным названием «слега».
Кулема оказалась захлопнутой. Михаил Федорович осторожно сбросил слегу. Ударом сапога выбил клин у крышки и приоткрыл ее. В заднем углу, прижавшись к стенке, почти слившись с ней, скалили зубки два горностая. Приманка была съедена, и они начали прогрызать отверстие для пролаза.
Несколько секунд человек и зверьки наблюдали друг друга. Потом, распластавшись в «нитку», горностаи начали продвигаться к открытому выходу. Тарасов думал — выпустить зверьков на свободу или захватить их в подарок дочке. Но как? В рюкзак? Прогрызут. Убить? Жалко. Тем более, что из двух, да еще летних шкурок сделать ничего нельзя. Он отступил на шаг от кулемы. Этого было достаточно для того, чтобы пятнистые зверьки промелькнули и скрылись в траве. Трудно было не улыбнуться!
Уходить не хотелось. Медленно, лениво переставляя ноги, он направился к стану и подошел туда последним. Долина открылась от тумана. Только клочья его, как бы догоняя стаю, неслись вниз, постепенно поднимаясь от воды.
Быстро позавтракали. По совету Митрича груз не крепили, а просто складывали на середине сплотков. К ящикам и тюкам привязали поплавки — сухие обтесанные поленья на довольно длинных веревках. Делали это из предосторожности, на случай если груз свалится в воду, то поплавок покажет его местонахождение. Под шутливые выкрики отчалил первый сплоток. Наступила очередь второго. Он чуть качнулся, когда встали на край, и выправился. Оттолкнулись от берега шестами. Теперь, подхваченный течением, плот плавно двигался мимо залесенных берегов. Знакомые избушки, поляна. Вот и они совсем скрылись за поворотом. Отсюда, с воды, берега выглядели иначе, чем с тропки, идущей по склону. Но рассматривать было некогда.
Пока шли по относительно спокойному участку, надо было «пройти практику» управления.
— Бей вправо! Раз! — раздался окрик Матвея.
Удар весел был сделан «вразнобой», и плот только передернуло.
— Глазами смотри! Вместе надо!
Ударили вместе, и действительно — плот послушался, поддался вправо. Повторяли маневр несколько раз, пока не добились слаженной работы сплавщиков, попробовали даже пристать к берегу. Практика еще далеко не была закончена, а река уже вышла на короткую прямую, заканчивавшуюся быстриной с буруном волн над перекатом.
Чуть ниже виднелся первый сплоток. Чернов и Коровин что-то кричали. Но услышать их за шумом реки было невозможно. Плот все быстрее шел к буруну. А тут еще мешало солнце, слепившее глаза.
Матвей скорее угадал, чем увидел, что надо идти не по главному току воды, разбивавшемуся о громадный камень, стоявший в русле, а стороной.
— Бей лево! Поворачивайся!
Край плота проскрежетал по дну, притормозил, и его начало заносить прямо на камень.
— Бей право! Черт!
Тарасов и сам видел необходимость сдвинуться вправо. Но сказалась неопытность. В следующую секунду весло ударилось о камни и, отбросив сплавщика к самому краю плота, вылетело из крепления. Плот накренился. Холодная волна окатила сидящих на нем с ног до головы. По всем правилам физики плот должен был перевернуться. Спасло то, что течение было быстрым; а первый сплоток уже миновал перекат и был на относительно более спокойной воде. Но все же пришлось приставать к берегу.