Костер решили не разжигать. Просто сбросили с себя мокрые плащи. Переместили раскатившийся при ударе груз. Одного из тюков не оказалось. Поиски потери продолжались долго. В тюке были личные вещи двух рабочих, ушедших с лошадьми.
— Ну что же, придется оплатить людям пропажу, — с горечью сказал Тарасов. — Задерживаться больше бессмысленно.
— Не больно это ладно, — добавил Буря. — Ну, за счет молодого сплавщика отнесем.
Укрепили выбитое весло. Хотели отчаливать, но в этот момент показался сплоток Митрича, и при первом толчке из-под плота всплыл поплавок потерянного тюка.
— Видал?
— Давай, тащи!
— Митричу сигналить надо!
Началась суматоха. Сначала бросились доставать из воды потерянный тюк, потом все начали махать и кричать Митричу. При этом чуть не упустили потерю.
Одноногий таежник вел плот прямо на главный бурун по основному току воды.
— Разобьется, черт!
— Не тот он, Митрич!
— Ну что же, не видит что ли?
— Не может быть, понимать должен!
Опасность заметили спутники Митрича.
— Куда бить-то? — выкрикнул задний рулевой.
— А куда хошь! — задорно ответил тот.
Все замерли. В последнюю долю секунды, когда утлый плот должен был перевернуться или рассыпаться, блеснуло переднее весло. Сильный удар. Сплоток соскользнул с самой высокой части волны, отошел от нее, качнулся и оказался ниже буруна.
— Ну, ну! — вздох облегчения вырвался у зрителей.
А Митрич продолжал стоять, как будто бы ничего не произошло, гордо выпрямившись у переднего весла.
— Ну, здорово! — приветствовал его Тарасов.
— Сплавщик что надо! — поддержал Буря.
— Не впервой ему, — поддакивали остальные.
— А форсу сколько!
— И это умеет.
Никто не скрывал восторга перед ловкостью и смелостью старика. Хорошо было все. Даже и то, как он сейчас проходил мимо задержавшегося плота неудачливых сплавщиков.
— Смотрите!
— Эй! Герой! Команду-то растерял!
Действительно, в воде барахтался, пытаясь выбраться на сплоток, задний рулевой. Видимо, он свалился в момент резкого поворота над буруном или сам спрыгнул в воду, испугавшись неминуемой аварии. Митрич даже растерялся от неожиданности и обиды.
— У, мужик называется!
Это означало высшую форму презрения, которую он мог выразить в данном случае.
— Уберите от меня этого моряка, вам он как раз под стать, а мы обойдемся!
— Не задавайся, Митрич! Еще неизвестно, кто мокрее на устье прибудет, если они на всех перекатах у тебя так сигать будут!
— Кадры, кадры воспитывать надо, Митрич, а ты после первой ошибки прогонять собираешься! — весело крикнул Тарасов.
— Может, он и не струсил вовсе, а научно проверял, насколько вода мокрая! — съязвил кто-то из сплавщиков.
Каждое такое замечание встречалось взрывом смеха., — Просушиться на устье не забудьте! — кричал уже вслед Буря.
— Ладно, мы-то не забудем, да и вы хоть к зиме на устье выбирайтесь, а то не ровен час по деталям вытаскивать придется, — не остался в долгу и Митрич, перед тем как его сплоток скрылся за поворотом.
Наступила пора двигаться и остальным. Теперь «главный» плот шел замыкающим в караване. Помощи в случае чего ждать было неоткуда.
К устью Черновой выбрались с заходом солнца. Пройдя очередную группу перекатов, с трудом отбившись от прижима в ущелье, плот закачался наконец на широкой протоке Бухтармы.
У берега, чуть ниже устья Черновой, виднелся сплоток Коровина. Горел большой костер. Сюда и «прибился» главный плот. Вдоволь насмеявшись над событиями дня, начали строить предположения о судьбе сплотка Митрича, которого здесь еще не было. Черновая шла одним руслом. А если и были ответвления, то они быстро возвращались к основной реке или просматривались с нее. Заблудиться было невозможно.
Наконец решили, что Митрич попал в одну из слепых проток, не имеющих выхода в основное русло. Пропустил главный плот и только после этого начал выбираться.
— Это вернее всего. Залетел в протоку, на мель, и помалкивал, чтобы не срамиться.
— Но смотря, как залетел, — сказал Коровин.
— Тоже верно. А то и до утра не взлезет.
— Бывает, что и весь сплоток будет по бревну перебирать да на реку вытаскивать, — заметил Чернов. — Попотеешь.
— Вот тебе и будет «бей куда хошь»!