— Ерунда! — почти кричал Коровин.
— Чего ты шумишь, голова? Ну, мы сами скажем.
— Давайте, давайте. Под конец всю дружбу разорить решили. Что мы, спекулянты или крохоборы?
— А ты поосторожнее на поворотах.
— Что случилось?
— Посмотри на этих, — ответил Коровин. — Решили нам подачку подсунуть. И еще я же виноват. Жаловаться собираются.
Выяснилось, что колхозники хотели не только отдать хлеб, полученный взаймы, полным весом, но взять на себя и весь расход, сделанный за лето отрядом разведки.
— Выручили нас, вот и получайте, семьям пригодится.
Немало сил и красноречия пришлось употребить, чтобы успокоить Коровина, а еще больше, чтобы уговорить стариков.
Выход нашел Буря.
— Хлеб не возьмем. Но если на добрую память, так почему же обязательно хлеб? Впервой встретились, впервой расстаемся, а свидеться придется. Чего же шуметь и ссориться?
Смущенные спорщики разошлись. Но этим не кончилось. Когда началась погрузка, то на плоту появилось значительное количество непредусмотренных грузов. Кульки с едой, целая гора шанишек, мешочки с орехами и даже «туесок» — берестяной бочонок с медом. От этих проявлений дружбы нельзя было отказаться.
С песней, под гармошку, отчаливал плот. И все дни, пока он двигался, сначала по Бухтарме, а потом вместе с шугой по Иртышу, воспоминания о проводах вызывали улыбки.
В устье Бухтармы протока, по которой шел плот, оказалась перегороженной несколькими канатами. Заметили препятствие, когда свернуть в другую протоку уже было нельзя.
— Бам! — воскликнул кто-то.
Так называют временные загороди на реках для задержки леса, сплавляемого «молем», то есть отдельными бревнами, свободно плывущими по течению, пока не попадут в такую ловушку.
— Вижу, да поздно, — ответил Буря, стоявший теперь на переднем весле, поочередно с Тарасовым.
— Давай к берегу!
С большими усилиями удалось «отбиться» и причалиться. А на берегу уже сбегались и кричали люди.
— Пьяные, что ли?
— Куда залезли?
— Спасибо скажите веслам! А то как раз бы на попа встали.
Действительно. Под напором течения у самых кана- тов бревна ударялись друг о друга, переворачивались, вставали вертикально. Там уже виднелись два полуразрушенных сплотка.
— Соседские парни искупались. Еле вытащили.
— Тоже туда захотели?
— Дальние мы.
— Оно и видно. Дальние, да еще дурные.
— А вы, что же? Упреждения хотя бы на развилке поставили!
Недоразумение кончилось благополучно. После проверки документов начальник лесосплава обменял плот. разведчиков на готовый, стоящий на Иртыше несколько ниже «бама». Он был куда солиднее, чем тот, на котором плыли наши герои.
Перевезли груз. Установили палатку. На заднем сплотке выложили на листе железа плоские камни и засыпали их песком. Теперь можно было варить пищу прямо на плоту, а это избавляло от необходимости дневных остановок.
Трудными были дни пути по Иртышу. Наверх уже не шел ни один пароход, да и вниз за несколько суток их обогнали всего две запоздавшие баржи. С каждым днем на берегах все больше был покров инея. Дождь начал перемежаться с мокрым снегом. Увеличивались ледяные закраины, а на самой реке шла почти сплошная шуга. Прибавилась новая работа — откалывать шугу, чтобы не вмерзнуть в нее.
Плот теперь двигался много медленнее. Росла усталость и раздражительность людей. Подолгу молчали. Ждали конца поездки.
Но вот в сером рассвете за крутым поворотом реки показалась широкая долина. Справа у берега стояли причаленные на зиму паромы, наполовину вытащенные из воды, за ними виднелись строения пристани и береговой вал.
Усть-Каменогорск. Зимовка.
Высокий, худой человек в новой «барчатке» — овчинном полупальто с меховой опушкой, стоял на валу рядом с поджарой собакой. Он был единственным свидетелем прибытия запоздалого транспорта. Город еще спал.
— Эй! На берегу! — крикнули ему с плота.
— Ну, кого тебе? — сонно ответил человек в «барчатке».
— Куда чалиться, чтобы к дороге ближе?
— А здесь везде дорога. Откуда такие?
— Дальние мы.
— Вижу.
— С Бухтармы.
— Разведка что ли?
— Она самая.
— А-а-а… — протянул незнакомец и скрылся с вала.
Долго подбирались к берегу, сбивая лед. Вспомнили встречу в Алексеевке. Там все было не так.
— Хорошо хоть успели. Еще бы дня два и… закуривай!
Тарасов первым перебрался на берег и отправился за лошадьми.