В ожидании всматривался в темноту. Сейчас, когда он отошел от костра, начали вырисовываться контуры могучих кедров, склонившихся над ручьем, сам ручей с большим количеством белесых камней (наверное, кварц). Чуть поодаль рисовалась картина, напоминающая средневековый бивак: сквозь тучу мошкары, привлеченной светом костра, просвечивали контуры понурых лошадей, а в полосе дыма двигались неестественные фигуры людей, оттуда доносился запах кожи и конского пота. Тарасов не глядя перебирал камни, попавшие под руку. Один из них, показавшийся тяжелым, по привычке машинально засунул в боковой карман ватника.
Набрав воду, нехотя пошел к костру. Неотступно преследовала мысль, что он может серьезно, заболеть в пути. Нужно было во что бы то ни стало набраться сил, чтобы доехать до стана Коровина. А там, если хворь еще не пройдет, в крайнем случае отдохнуть несколько дней. Вопреки правилам он уже второй вечер не раскрывал дневника, чтобы точно указать место ночевки.
Все сидели молча около костра, занятые своими мыслями. Тарасов глядел на ночное осеннее небо с редкими просветами между тучами и блеклыми звездами. Ахмет чинил уздечку. Буря с усердием складывал в аккуратные кучки рассыпающиеся угольки. Тимофей, посапывая, расковыривал отверстие в обнаруженном им беличьем складе, а потом долго выгребал на брезент отборные кедровые орехи.
Под утро пошел редкий снег. Гнус исчез. Наскоро напившись пустого чая, заседлали лошадей и начали готовиться к выезду, напялив на себя так и не высохшие за ночь плащи.
На спуске с перевала их застал дождь, перемежающийся со снегом. К этому прибавился пронизывающий порывистый ветер. Казалось, нет конца крутым поворотам тропы, ступицам, а главное, дождю и снегу, тяжелым грузом ложащимся на одежду, сбрую, круп лошади.
Воздух был наполнен плотным туманом, сквозь который еле проглядывали контуры горных склонов и деревьев, обступивших тропу. Ветки хлестали по лицу или обдавали холодным душем. Еще не было и полдня, а казалось, что вечереет.
На одном из скользких поворотов тропки перед глазами невольно отпрянувшего Тарасова, ехавшего первым, в воздухе распростерся самый настоящий архиоптерикс, только сказочно большого размера; известно, что предок птиц был не больше вороны. Громадная птица, развернув крылья, медленно проплыла в воздухе и уселась на вершине недалекого дерева, за ней вторая, третья.
— Глухари!
— Фу, — облегченно выдохнул Тарасов. На долю минуты ему показалось, что теряет сознание и бредит.
— Видать, им снежная каша тоже не по вкусу! — заметил Буря.
— Одежда не по сезону, зимнюю спецовку не получили, — поддержал Тимофей.
— А может, на ужин штуки две-три. Коровин Иван довольный будет! — вставил Ахмет.
Почти одновременно прозвучало два выстрела. Тарасов сполз с седла, чтобы идти за добычей, и вдруг сразу остановился, неестественно расставив ноги.
— А! Черт бы драл!
— Что случилось?
— Ватные штаны сползли!
— Вот это да!
— А мне на глухарей всегда не везет, — печально заключил Тарасов. Это заявление начальника было встречено дружным смехом.
Но сползающее, насквозь промокшее ватное одеяние, Я поверх которого был натянут смерзшийся плащ, являлось реальностью, и авария требовала немедленной ликвидации.
В такое время года рекомендуется на хорошие замшевые перчатки надевать добротные брезентовые рукавицы. Тогда дождь и осенние заморозки не страшны. Но замшевых рукавиц не было, потрепанные брезентовые плохо прикрывали мокрые мерзнувшие руки. А как только пришлось снять и эту защиту, оказалось, что руки не способны слушаться. Пальцы не захватывают края одежды, кроме того, их нестерпимо больно. Боль усугублялась злостью на свою беспомощность!
«Аварийные» ватные брюки водворяли на место втроем.
К концу дня погода начала проясняться. Туман рассеялся и обнажил всю красоту осенних красок.
Тарасов стоял на тропе, поджидая спутников. Впереди» была опушка, окрашенная в светло-зеленые тона, перемежающиеся с оранжевыми, золотисто-желтыми, коричневыми и темно-зелеными цветами кустарника. Почти рядом куст шиповника с алыми бусинами спелых ягод, а подальше малина с чуть тронутыми осенью листьями. За опушкой начиналась поляна, покрытая уже прилегшей травой — то изумрудно-зеленой, то желтой, поблекшей.
Нередко растительность может сослужить хорошую службу разведчикам. Она выбирает более влажные участки почвы, и это помогает при поисках подземных источников. Различные виды растений по-разному относятся к химическому составу почвы. Одни будут расти на поверхности разрушенного гранитного массива, другие — на участках, некогда сложенных известняками или песчаниками. Некоторые растения всасывают растворы полезных химических элементов и откладывают их в клеточках; анализируя их золу, можно обнаружить месторождения полезных ископаемых. Но, к сожалению, растительность помогает решать такие вопросы лишь приблизительно. Правда, при всех условиях она будет богаче на темных почвах, чем на светлых, а геолог может заранее знать, какие породы в данном районе дают светлые почвы и какие темные.