— И рад бы, из соображений честного подхалимажа, но не могу. Последние три месяца я сплю просто великолепно, а согласитесь, что для поступления к вам на службу мое образование было просто необходимо.
— Тоже мне, подхалимчик!
— Согласитесь, Вацлав, что честный подхалимаж имеет то преимущество, что соглашаетесь вы со своим подхалимуемым, в смысле, с объектом подхалимажа, или нет, вы четко гнете свою линию, не прекращая подхалимской деятельности ни на минуту.
Вацлав засмеялся и покачал головой. Единственный подхалимаж, который он видел со стороны своего секретаря, как раз и заключался в подобного рода высказываниях. Другого он не замечал, к счастью для Милана, да и для себя тоже. Отделаться от секретаря до конца путешествия он не мог — мешала клятва.
— Но ведь можно вооружиться, как следует, и прорваться через заставу, — предположил Горислав.
— Заставы имеют ограниченную пропускную способность, к тому же не приемлют оружия. Кстати, ряд стран распался на более мелкие после установления границ. Так там идут постоянные конфликты, бесконечно делят спорные территории, соединяются, разъединяются и делают массу тому подобных глупостей. Однажды даже в одной из стран предприняли такую попытку, о которой ты только что рассказал.
— В какой? — заинтересовался Милан.
— В Гуцулии. Она выделилась из Угории после установления границы. Так вот, ни Угория, ни Гуцулия не имели выхода к морю. А там до моря рукой подать. Всего то и надо, что оттяпать от Трехречья десять тысяч квадратных километров земель. В сущности, не так много. Квадрат сто на сто километров. Они и решились. Вооружились и — на границу. Мелкой группой тысяч так в двадцать солдат.
— И что?
Вацлав пожал плечами.
— Гуцулам повезло, что граница имеет ограниченную пропускную способность. Помнишь ту арку, под которой мы проезжали? Так вот, когда первые солдаты дошли до конца, граница захлопнулась, — Вацлав посмотрел на своего секретаря и пояснил. — Произошел прорыв восьмого измерения. Из тех, кто находился под аркой, в живых не осталось никого. Остатки армии разошлись по домам, а пограничники были выкинуты на границу. Они то и поведали в подробностях эту историю для потомков. Так что теперь желающие повоевать, воюют в пределах установленных границ. Воистину, война относится к общечеловеческим ценностям. Равно как и прочие удовольствия, общие как для человека, так и для других представителей животного мира. — Вацлав насмешливо покосился на Горислава.
— Напрасно вы над этим смеетесь, — начал было тот, но Вацлав перебил его:
— Слушай, а что относится к общечеловеческим ценностям?
— Мне кажется, это всем понятно, — пожал плечами Горислав.
— Мне — нет.
— Общечеловеческие ценности — это свобода личности, включая сюда неприкосновенность жилища, всеобщее равенство, ну и преданность христианским идеалам, включая сюда соблюдение десяти заповедей.
— Так, понятно. А что не так с вышеперечисленным в Верхней Волыни?
— Нет свободы.
Вацлав поднял светлые брови.
— Как нет?
— Ну, смотрите, людей ведь преследуют за политические убеждения. Вот я, например…
— За политические убеждения? Ни в коем разе. Убеждайся, в чем хочешь, только не бегай по улицам, призывая к свержению существующей системы.
— А если система основана на тирании? Терпеть что ли?
— Лучше порушить, — насмешливо отозвался Вацлав, — и заменить одного тирана другим, да еще и погубить по дороге уйму народа, которого устраивает существующий режим, да и своих сторонников, заодно, проредить. Как говорится, меньше народу — больше кислороду. Опять-таки общечеловеческие ценности можно будет делить на меньшее число ртов.
— Как это, ртов?
— Видишь ли, я причисляю к общечеловеческим ценностям только физиологические. Еду, питье, сон, секс, ну и так далее. Что же касается таких высоких слов, как свобода и равенство, то после долгого изучения этого вопроса я пришел к выводу, что термины эти каждый понимает по-своему. Пожалуй, наиболее распространенная точка зрения борцов за права человека заключалась в свободе для них делать, что и когда угодно, и равенстве остальных в принятии этого с должным смирением. Вот смотри, ты говоришь о христианских идеалах. А как быть с мусульманами?