Весь первый день Милан старательно пытался вникнуть в дела и, заодно, понять, при чем здесь он. Для этого он попытался перечитать письмо Вацлава. Не помогло. Письмо, после четырнадцатого прочтения, молодой человек выучил наизусть, а вот понять, чего добивается Вацлав, ему так и не удалось. На третий день Милан разозлился. Он велел своим, то есть княжеским, секретарям разобрать бумаги по отраслям, позвал Купаву — на внешность она немного напоминала ему Лерочку, и принялся надиктовывать ей краткое содержание бумаг и проекты решений. Потом Купава ушла печатать и ее сменила Любомира.
Недели за три Милану удалось разгрести основную груду, правда, пришлось привлечь еще парочку машинисток, и отослал бумаги Вацлаву. Сам же занялся разбором вновь доставленных ему залежей. Больше всего Милану хотелось плюнуть и уйти. Если бы Вацлав заплатил ему хотя бы пару сотен, чтобы он, Милан, продержался первое время, пока не устроится на новую работу, он бы так и сделал. А без денег, куда он мог пойти? К родителям? Чтобы братья смеялись и говорили, что он за целый год даже на извозчика не заработал?
Милан даже подумывал написать Вацлаву с просьбой дать ему хотя бы сотню, но его сдерживала совершенно неуместная сейчас гордость. Он не мог тянуть из Вацлава деньги. Если Вацлав считает, что он, Милан, не заработал и меча за все то время, что был у него на службе, то, значит, так оно и есть. В конце концов, маг кормил и одевал Милана все это время, и может Вацлав по-своему и прав, и он, Милан, еще не отработал свои харчи.
Это настроение не слишком-то способствовало работоспособности. Если бы Милан не увлекся работой, он бы не продвинулся дальше первого листа. А так его глазам открывались все новые и новые тайны. И Милан с восторгом принимал их. Иногда тайны были пугающими, иногда — смешными, иногда — грустными. А иногда будоражили воображение, отрывая его от земли и поднимая к недостижимым высотам и тайнам мироздания.
Вот только вечерами… Вечерами Милан решительно не знал, куда себя деть. Денег, чтобы куда-нибудь пойти у него не было. Милан никогда особенно не стремился к ночным развлечениям, но сейчас они вдруг приобрели для него изрядную привлекательность. Оставалась, конечно, обширная библиотека Вацлава. Молодой человек нашел несколько книг по курсу общей магии и теперь старательно изучал их вечерами. Помимо вполне естественного любопытства им двигало лучше понимать, о чем ему говорил Остромир. Но работать шестнадцать часов в сутки невозможно. Голова перегревается и перестает соображать. Милан убедился в этом к концу первой же недели. Он занялся поисками художественной литературы, и оказалось, что именно здесь и кроется пробел в обширной библиотеке верхневолынских князей. Здесь была так называемая классическая литература, а вот бульварных романчиков, типа тех, которые так любил пересказывать Янош, не наблюдалось. В воскресенье, когда секретари не явились, сославшись на выходной (в самом деле, полгода дела ждали, еще день подождут), Милан, вконец отчаявшись, наткнулся на посмертные воспоминания Софокла.
Милан взял книгу. Она навевала на него приятные мысли о начале их путешествия. Но тогда Милан ее только-только начал. По его воспоминаниям, книга тянула скорее на философский трактат. Так как в ближайшие два дня делать ему было совершенно нечего, то молодой человек попросил у Брониславы выдать ему графинчик вишневой наливочки и скрылся с ней и посмертными воспоминаниями в собственной спальне.
Софокл умер. И сделав это, он не увидел своего тела, и не увидел никакого сверкающего коридора. Не встретил он ни чертей, ни ангелов. Просто потерял сознание на мгновенье. А очнулся в другом мире.
— Добро пожаловать в школу, сынок!
Этими словами встретили мудреца на том свете.
Софокл приподнялся на локте и увидел просторное, совершенно пустое помещение.