Выбрать главу

— Единственное, чему может научить армия, — огрызнулся Артур, — так это чтоб больше никогда не захотеть служить в армии. Тут они большие мастаки.

— Когда я был молодым, — задумчиво проговорил Ситон, — не было даже беспроводных радиоприемников. А нынче, гляди-ка, — телевизоры. Картинки на дому.

Их поглотил поток: велосипеды, автобусы, мотоциклы, пешеходы, торопящиеся успеть проскочить через одну из семи проходных до половины восьмого. Артур с отцом прошли через шестигранное административное здание, расположенное посреди широкой проезжей части и разделяющее фабрику на две неравные части. Ситон работал в сборочном цеху и через сто ярдов свернул в сторону.

— Увидимся в перерыв, Артур.

— Пока, па.

Артур шел длинным коридором, нащупывая во внутреннем кармане пропуск и вдыхая, как и каждое утро с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать — за вычетом двух лет армейской службы, — фабричные запахи смазки, моторного масла и металлической стружки, от которых появляются и пышным цветом расцветают на лице и плечах прыщи, которые всего тебя превратят в один огромный прыщ, если не становиться каждый вечер на полчаса под душ. Что за жизнь, подумал он. Тяжелая работа, хорошие деньги и запах, от которого кишки сводит.

Звонкий понедельничный сигнал к началу работы показался скрежетом, совершенно отличным от музыки, звучавшей в душе Артура. Оказавшись в цеху, он сразу погрузился в мир разнообразных шумов и двинулся вдоль вереницы токарных и фрезерных станков, полировальных машин, ручных прессов, приводимых в движение множеством ремней и шкивов, вращающихся, извивающихся и хлопающих на втулках тяжелых, хорошо смазанных колес, нависающих над головой. Они, в свою очередь, питались от двигателя, застывшего в дальнем конце цеха черной блестящей тушей выброшенного на берег кита. Почти невидимые за спинами рабочих станки, снабженные собственными небольшими двигателями, дергались со стоном и постепенно начинали завывать, отчего все сильнее кружилась голова и в висках пульсировала боль. Эта боль особенно сильно ощущалась после мирных выходных, которые для Артура закончились ловлей форели в прохладной тени поросшего ивами берега канала невдалеке от домов, именуемых Воздушными шарами, в нескольких милях от города. По центральным проходам взад-вперед сновали дрезины, перевозящие готовую продукцию — педали, ступицы, цепи, болты — из одного конца цеха в другой. За стеклянной перегородкой, над кипой только что составленных табелей учета склонился десятник Роббо. Женщины и девушки в шляпках или сетках для волос, мужчины и подростки в чистых синих комбинезонах начинают работу, им не терпится начать дневную смену. Меж тем уборщики и подметальщики уже деловито расхаживают по проходам, готовые по любому знаку заняться своим делом.

Артур дошел до своего токарного станка, снял куртку и повесил ее на ближайший гвоздь, чтобы видеть свои вещички, потом нажал на кнопку, и мотор с легким всхлипом ожил. Если приглядеться, могло показаться, что, несмотря на адский грохот всех этих безостановочно движущихся механизмов, никто никуда особенно не торопился. Артур улыбнулся про себя, вытащил из верхней коробки высящейся рядом с ним груды блестящий металлический цилиндр и закрепил его на оси. Затем выплюнул окурок в мыльницу, приладил станину и вставил револьверную головку в самое широкое отверстие цилиндра. Ему понадобились две минуты, чтобы оценить точное положение резца и цилиндра, после чего он поплевал на ладони, потер их, включил трансмиссию, нажал на кнопку, заставляющую ось вращаться, и направил дрель в узкий паз. Утро понедельника перестало казаться страшным.

При средней выработке четырех-шести изделий с сотни заготовок отработаешь свое жалованье, если выточишь тысячу четыреста деталей в день — что возможно, даже если не очень сильно напрягаться, — а если попотеть и выдать утром тысячу, после обеда можно филонить — поточить лясы с женщинами, остановиться поболтать с друзьями. Такое времяпровождение порой едва не доводило Артура до беды, как, например, несколько недель назад, когда он придавил мышь, не замеченную раскормленными фабричными кошками, и подложил ее под дрель одной из работниц, а Роббо-босс услышал истошный вопль и выскочил из своей конторки, решив, что у какой-то дурехи волосы попали в приводной ремень (по всей фабрике развешаны объявления, где большими буквами написано, что работницы должны надевать сетку на голову, но разве с женщинами можно быть в чем-нибудь уверенным?). Какова же была его радость, когда выяснилось, что весь сыр-бор разгорелся из-за дохлой мыши. Тем не менее он двинулся по проходу, выясняя, кто же все-таки придушил мышь, и, дойдя до Артура, всячески отрицавшего свою причастность к этому делу, сказал: