— Праздник?
— Ну конечно! Совсем скоро начнется почитание Святого Друза! Такое событие нельзя пропустить, раз уж вы оказались на храмовом мире.
Действительно, где ещё можно увидеть столь пышное празднество любого религиозного события и столь колоссальные толпы слабоумных экзальтированных кретинов, прилетающих со всего сектора ради одной лишь возможности увидеть нечто, что по словам Министорума принадлежало мученику…
— Не уверен, что мы останемся так надолго, — всё-таки говорить категоричное «нет» мне не хотелось.
— Ох, Иероним, соглашайся. Я вижу, как ты устал. Не только снаружи. А где ещё можно очистить душу, как не в святыне Его? Уверен, и Себастьян захочет остаться. Я мог бы даже посодействовать для вас… чтобы получить хорошие места на мессе.
От одной мысли, что я могу оказаться под сенью грандиозного храма в день торжества, закружилась голова.
— Я подумаю над твоим предложением, Август. Спасибо…
Священник довольно кивнул и, сложив на груди знамение аквиллы, двинулся прочь, раздавая команды своим подчинённым министрантам.
Его место занял Себастьян. Молодое лицо дознавателя казалось хмурым и больным, но это всего лишь отметины его прошлой жизни. Только глядя в яркие изумрудные глаза можно точно сказать о его истинном настроении.
— Мы останемся? — Спросил он с неприкрытой надеждой. — Лорд Кайден вряд ли будет против. После всего, что…
— Да, мы останемся, — перебил я, не желая лишний раз слушать окончание фразы. — Август пригласил нас на праздник.
— И ты согласился? — Теперь Себастьян демонстрировал недоверие, хотя очевидно, что он просто пытался меня взбодрить. Он был плохо знаком с Колом, чтобы испытывать скорбь, и понимал, что притворство вызовет у меня только недовольство. — Тебе стоит отдохнуть. Это была долгая миссия. Такое может серьезно тронуть душу.
Не желая более поддерживать разговор, я поднялся со стула. Затёкшие ноги казались негнущимися палками, что вынуждало поначалу опереться на соседние спинки. Дознаватель ещё немного посидел, после чего пошёл за мной.
Место прощальной службы располагалось недалеко от фермерского поселения. Несмотря на начало холодного сезона, его жители всё ещё трудились в поте лица, занимаясь последними подготовками морозостойких культур.
Как только на полушарие опустились сумерки и прозвучал колокол, местные организованно двинулись от пастбищ и стойл в сторону единственного храма Экклезиархии.
Когда мы подлетали к этому месту, я не мог и предположить, что тут живет столько народу. Маленькие брусчатые улочки заполонили набожные фермеры, болтавшие между собой или сохранявшие утомлённое молчание.
Против воли мы с Себастьяном оказались втянуты в этот бурный поток, который совершенно не обращал внимания на наши регалии, украшавшие черные плащи.
Колокольный звон оглушал, отзываясь в голове импульсами резкой, нарастающей боли. Я замедлил шаг, прикрывая глаза и смещаясь к ближайшей стене, чтобы перевести дух. Отяжелевшие веки на мгновение накрыли глаза.
Всего на мгновение, но вновь открыв их, я замер от ужаса.
Теперь мимо меня бездумно брела толпа мертвецов, что неуклюже пошатывались на своих гнилых ногах. Некогда благочестивые граждане Империума теперь кутались в рванье из полуразложившейся ткани или содранной с кого-то кожи с остатками волос. Место морщин и обветренных щек занимали струпья и сочащиеся гнойники…
Даже камень под моими ногами изменился. Теперь я стоял на широком проспекте, ведущем в центр некогда красивого города. Но стены потускнели, краска отцвела и свернулась, а изысканные чугунные решетки обросли ржавчиной.
Ощущая, как в жилах леденеет кровь, я не мог отвести взгляда от толпы, что неверной походкой брела на проклятый звон, громогласным эхом разносившийся в чёрных небесах.
Лишь когда в ноздри ударил жуткий смрад, я осмелился пошевелиться. Едва сдерживая рвотные позывы, я осторожно потянулся рукой к скрытой под плащом кобуре. Щелчок предохранителя потонул в натуральной коже, пока стабберный пистолет медленно начал покидать свое убежище…
— Наставник?.. — Чья-то рука упала мне на плечо, а вторая уже упредила движение правого предплечья.
Возникший из ниоткуда Себастьян настойчиво удерживал меня у стены, пока наваждение не схлынуло окончательно.
— Вам помочь чем-нибудь, господин? — Услышал я голос какого-то дурака, решившего проявить неравнодушие.