Выбрать главу

Сцена 17. Мила

Снежная пелена ее не отпускала. Время остановилось. Так и хотелось стоять в дверях, невзирая на холод. Вдруг слева послышался шипящий звук, как будто кто-то резко сказал «Пс!».

В следующую секунду справа и слева на Милу бросились огромные чёрные тени. От полной неожиданности, инстинктивно, Мила сделала неловкий, слишком широкий шаг назад. Наступив на собственный лиловый подол, она попала ногой аккурат между тонких, но очень жёстких прутьев корзины для зонтиков.

«Как больно»

Это единственное, что она успела подумать перед тем, как ее поглотил чёрный экран.

Сцена18. Райковский

Райковский стоял посередине кабинета в неудобной позе и смахивал несуществующие пылинки с рукава пуловера. Другой щёлкал мессенджером, словно заправский радист, передающий секретное сообщение о штабе врага.

Щелк– щелк– щелк. Сердечко, смайлик.

Гости уже на пороге, но Райковский не спешил появляться в холле. Сделает это при необходимости.

Вдруг за дверью, ведущей в холл, послышался грохот.

Он так и замер с пальцем, занесенным над виртуальной раскладкой веселых картинок. Ему был хорошо знаком этот звук -звук падающего бездыханного тела. Игривая полуулыбка, с которой он только что писал это криминальное сообщение, сползла с лица ,как капля осеннего дождя по стеклу летней веранды. В долю секунды Райковский превратился в тигра, затаившегося перед прыжком. Рука с телефоном по привычке потянулась к тому месту, где многие годы охранял своего хозяина его верный стальной друг, оберег и талисман, который давно уже покоился на дне холодного и безмятежного озера.

Может и к лучшему, но сейчас его явно не хватало.

В шкафу, который был уже позади, на отдельной полке лежал бронежилет. Нужно было принять решение.

Сейчас.

Назад или вперёд.

Абсолютно бесшумно, в два прыжка, этот двухметровый гигант оказался у двери в холл и решительно взялся за дверную ручку.

За дверью была его семья.

Сцена 19. Миша

Миша сидел на последней ступеньке, разглядывая своё любимое место на лестничных перилах – пушистый лисий хвост, вырезанный настолько искусно, что его хотелось взять и потрогать, ожидая в руке гладкость меха, и посматривал вниз. Мама стояла в дверях не шевелясь, и Мише передавалось это смутное напряжение, исходившее от всей ее маленькой фигурки. Миша засмотрелся на хвост, в голове дорисовывая самого лиса (про которого недавно читал ему папа), мечтая, что он когда– нибудь оживёт и они отправятся на другую планету вместе. Вдруг в его воздушные мечты ворвался резкий звук. Миша замер, словно мышонок, и даже ненадолго перестал дышать. Внизу, на полу, в дверном проеме, лежала мама.

А над мамой склонились два огромных человека.

Один был совсем большой и высокий. Другой маленький. Липкими, после кислых червячков, руками Миша вцепился в лисий хвост и, оттолкнувшись, кубарем скатился с лестницы.

Когда он оказался напротив арки, ведущей под лестницу, он посмотрел в глубь черного коридора. Там, в глубине…его ждал он.

Миша обернулся к двери. Две огромные фигуры трясли маму. Миша встал на четвереньки и пополз.

Он должен спасти ее!

Подползая все ближе он, наконец, добрался до маминого уха:

–Мама! Вставай! Ну пожалуйста! – что есть сил крикнул Миша и горько заплакал.

Сцена 20. Райковский

Райковский затих у миллиметровой щели двери. Чёртовы петли конечно не смазаны!

Почему она ему не напомнила?!

Рывком распахнув ее, чуть пригнувшись, он двинулся в сторону входной двери, петляя зигзагами, урывками выхватывая картинку происходящего и молниеносно принимая решение о каждом последующем шаге. В эту минуту он не только чувствовал себя животным, он был им.

Двое стоят, один лежит.

Цель ясна.

То, что лежащим телом была его жена, никак не повлияло на его настрой. Не сбило с толку, не растрогало, не дезорганизовало.

Его так учили.

В этот момент нельзя поддаваться эмоциям.

Нужно действовать резко, чётко, холодно. Именно эта привычка не раз спасала ему жизнь. Вдруг его взгляд остановился.

Рядом с телом жены он увидел плачущего Мишу.

– Мама! Вставай, ну пожалуйста!

Он вспомнил, как умолял встать пьяную мать, которая однажды утром упала на кухне. Рассекла себе всего лишь бровь, но зрелище было впечатляющее – лужа крови и бездыханное тело. Воспоминания были секундой, но эта секунда вернула его к реальности.

И тут он впервые внимательно посмотрел на визитеров. Они не пытались никого ограбить или убить. Женщина, здоровая, даже мощная, спокойно подошла к Мише. В руках, как из шляпы волшебника, возник большой носовой платок с зайцем из «Ну, погоди!». Мужчина, кажущийся рядом с женщиной цирковым карликом, наклонился над Милой и очень участливо и, как-то по-доброму, дул ей в лицо, нелепо притаптывая короткими ножками.