–То есть, вы считаете, что мы, родители, должны дать детям только Любовь. И все?– усмехнулся Райковский, принимая от Игорька белый треугольник торта на блестящем блюдце.
–Дети… – с улыбкой пропел Игорек, смакуя во рту кусочек. Его глаза закатились от удовольствия так, как будто он ел чистое золото.– Они прекрасны, пока не выросли. Потом мы делаем из них уродов и удивляемся откуда в них все это. А они всего– то лишь копируют нас. Чтобы ребёнок вырос личностью, сохранил свой свет и нашёл свой путь, ему нужно спасаться! Как можно раньше покинуть родительское гнездо. И то общество, в котором живет, уважаемый.
От неожиданности Райковский выронил ложку, которая со звоном ударилась о блюдце.
–То есть как? То есть, я, по-вашему, должен избавиться от своего ребёнка как можно раньше?! От своего единственного сына? Выбросить его без страховки в этот чертов злой мир?
–Понимаете ли, уважаемый. Это сложный вопрос. Но да, так и есть. Когда вы любите кого-то по– настоящему, то вы отпускаете этого человека в ущерб себе. Вы говорите ему прощай, обливаясь слезами, которые никто не должен видеть. А мир…не такой уж и чертов. Просто он нами совсем не изведан.
–Но я люблю своего сына! – почти что выкрикнул Райковский, глупо скомкав под рукой скатерть.– И никуда я его не отпущу. К его совершеннолетию у него будет все– готовый бизнес, дорогой университет. Он будет врачом, я уже все решил. Хорошим кардиологом или стоматологом. Частные клиники прекрасно зарабатывают.
–А если он не захочет быть тем, кем вы хотите?– хлопнула по столу Алла, опасно, по – тигриному, сверкнув глазами.
–Когда мы думаем завести ребёнка, – миролюбиво поднял руки Игорек между Аллой и Райковским, как будто разнимая драку,– Мы совершенно лишены адекватности, уважаемый. Нам кажется, что наш ребёнок будет самый лучший, наверняка будет успешным, красивым, умным! И мы его будем за это сильно любить. А он нас радовать бесконечными медалями и, знаете ли, грамотами. Только нам не приходит на ум, что наш ребёнок это не наша собачка, не продукт фабрики грёз, и он нам ничем не обязан быть таким, каким мы хотим его видеть.– Игорек развёл руками.– Он может родиться больным, некрасивым, глупым. Может стать вором или наркоманом. Может, он будет лентяем, алкоголиком или инвалидом и его придётся содержать всю жизнь. И это, надо сказать, его полное право. Право пройти свой путь. Готовы любить его таким?
Райковский, разгневанно зыркая глазами из стороны в сторону, молча пил остатки чая, горькие листья заварки застряли между передних зубов. Неприятный разговор выбил его из колеи. А когда его выбивали из колеи, он замыкался в себе. Замолкал, уходя вглубь. Он вообще не любил много разговаривать. А уж тем более на темы, которые выворачивали и без того его потрепанную душу.
– Так вот, про женщин!– Алла видела, что Райковский выпустил злость и спокойно ее выслушает.– Что нужно женщине?– Райковский молча смотрел в окно.– Самец? Любовник? Деньги? Нет. Женщине нужен Друг.
Райковский, не смотря на раздражение, внутри себя не мог не признать сейчас этой простой и очевидной истины. И лишь тяжело вздохнул. Ведь они с Милой действительно когда-то были друзьями. Дружба это самое мощное чувство, которое может быть между человеческими существами. Любовь не надёжна. Страсть быстротечна. А дружба это то, что может длиться вечно. Чувства лавиной захлестнули Райковского.
Чтобы скрыть слезы, уже подступающие, словно ручьи из глубин внутреннего мира, нашедшие лазейку через глаза в мир внешний, он махом выпил свой бокал до дна.
Сцена 8. Мила
Мила стояла у входа в арку, которая вела в отсек под лестницей. Там располагались Мишина комната, большая уборная, комната для домработницы и несколько пустых помещений, с которыми они ещё не решили, как поступить. Соединял все это длинный коридор, большую часть времени пребывавший в полумраке. Хлопки раздавались отсюда. Это она знала точно. Если это какая-то дверь, то нужно прекратить это немедленно. Они ее раздражали и немного пугали.
Пусть ещё только хлопнет– и Мила пойдёт на звук. Но под аркой царила тишина.
Сцена 9. Кухня
-Знаете что, ребята, – Алла разливала ароматный чай по чашкам по второму кругу,– брейк на сегодня! Давайте уже просто чайку попьём. И когда ваша няня приведёт к нам нашего…то есть, вашего, будущего стоматолога?
–У нас нет няни, – тихо ответила Мила. Она впорхнула в кухню незаметно, словно дуновение ветерка. Райковский ощутил на левой руке легкий холодок и сладковатый, чуть терпкий, запах. Милины любимые духи.