Корабль, или «запасные части», как стали называть девятый эсминец, надо было принять, освоить и перевести в Мурманск. Срочно пришлось для него формировать команду, снимая моряков с других кораблей. Снова предстояло чистить трюмы, обивать ржавчину, ремонтировать механизмы и оборудование, проводить ходовые испытания... В общем, проделать то, что уже было выполнено на восьми эсминцах, но всего за три недели, остававшиеся до выхода очередного арктического конвоя. Эту задачу назначенным в экипаж людям пришлось решать самостоятельно: Отряд кораблей ВМФ покинул Англию. Ввиду того что принимался не боевой корабль, а запасные части, а также из–за нехватки людей, в состав экипажа включили всего 63 человека, то есть в два раза меньше, чем положено по штатному расписанию.
Поздним вечером 16 августа, накануне выхода линкора «Архангельск» из Скапа–Флоу, в каюте флагмана обсуждались кандидатуры командира и заместителя по политчасти на девятый эсминец. Капитан 1–го ранга Н. П. Зарембо предложил назначить замполитом начальника агитпропчасти политотдела Отряда капитана 3–го ранга Н. В. Матковского.
— У него солидный боевой опыт по службе на Черноморском флоте, в Азовской и Волжской флотилиях, большая практика партийно–политической работы. Перед войной Матковский защитил диссертацию, стал кандидатом исторических наук, — сказал начальник политотдела. — Пожалуй, это самая подходящая кандидатура.
Вице–адмирал Г. И. Левченко и капитан 1–го ранга В. А. Фокин одобрили это предложение.
— Николай Васильевич, как вы смотрите, если мы оставим вас еще на некоторое время в Англии? — спросил Зарембо у Матковского, вызванного в салон командующего Отрядом. — Предлагаю вас замполитом на эсминец, предназначенный на запасные части. Задача очень ответственная, решать ее придется самостоятельно и в короткий срок. В экипаже половина коммунистов, остальные — комсомольцы. Обстановку здешнюю вы знаете. Вот только командира еще не подобрали. Снять с одного из эсминцев, сами понимаете, нельзя, а нужен весьма опытный офицер. Может быть, у вас есть подходящая кандидатура?
— Я хорошо знаю капитана 2–го ранга А. Е. Пастухова, нашего флагштурмана. Александр Евгеньевич — опытный моряк, в сложной обстановке и бою не растеряется, — уверенно ответил Матковский. Его предложение тоже было принято.
На следующий день сборный экипаж девятого эсминца был высажен с «Архангельска» на остров Хой — один из небольших островков военно–морской базы Скапа–Флоу. Пять суток жили советские моряки в бараке, ожидая отправки в Ньюкасл, на корабль. За это время офицеры познакомились с матросами и старшинами, распределили специалистов по заведованиям, сделали наброски корабельных расписаний. Здесь же были созданы партийная и комсомольская организации. «Запасной частью» оказался эсминец «Монтгомери». Корабль участвовал в битве за Нарвик, имел боевые повреждения, «сидел» на камнях. Утратив мореходные качества, он был прибуксирован в Англию, подремонтирован и поставлен на прикол. Советскому экипажу предстояло за несколько дней выполнить огромный объем работ, чтобы обеспечить плавучесть корабля, ввести в строй механизмы. Эта сложная задача сплотила моряков, хотя все они неохотно оставались в Англии на новый срок — хотели скорее домой, на Родину, стремились принять участие в боевых операциях.
Командир корабля был занят в основном решением множества организационных вопросов, и для общения с личным составом у него почти не оставалось времени. Этот пробел успешно заполнял замполит. Н. В. Матковский хорошо понимал чувства и настроения моряков, умело подбирал нужный ключик к разным характерам.
Всего три дня потребовалось для приема корабля от англичан. Штурман В. С. Присяжнюк о тех днях говорил: «Как только подняли наш Военно–морской флаг, а значит, обрели кусочек советской территории, настроение у всех поднялось». Еще десять суток продолжался на корабле аврал: скребли, вычищали, красили, ремонтировали, отлаживали, проводили ходовые испытания...
6 сентября самостоятельно перешли в Скапа–Флоу вдоль восточного побережья Великобритании, минуя позиции вражеских лодок и минные поля. Здесь предстояло завершить подготовку к плаванию на Родину. «Перед нашим выходом в море, — вспоминал А. Е. Пастухов, — представитель английского адмиралтейства предупредил меня, чтобы мы не давали ход свыше 10 узлов, не сбрасывали глубинных бомб, так как корпус и механизмы могут не выдержать вибрации и сотрясений». «А если шторм, встреча с вражеской подводной лодкой или авианалет?» — такая мысль приходила в голову не только командиру, но вслух об этом не говорили.
14 сентября у экипажа был радостный день: корабль вышел из Скапа–Флоу в бухту Лонг–Ив, где формировался арктический конвой. Значит, скоро домой. Но тут случилось происшествие, поставившее под угрозу участие эсминца в предстоящем переходе: в первом котельном отделении неожиданно возник пожар — сказались дефекты в термоизоляции. Командир решил аварийную тревогу не объявлять, пожар ликвидировать силами кочегаров.
Борьбу с огнем возглавили замполит Матковский и командир электромеханической боевой части Хайн. Уже через пять минут на мостике зазвонил телефон:
— Пожар ликвидируется, распространение огня локализовано. Начали готовить к вводу второй котел.
Все кончилось благополучно, и эсминец отправился в далекий путь в составе конвоя.
В Норвежском море корабли попали в жестокий шторм. Прогноз ничего хорошего не обещал. Это обеспокоило командира — не начнет ли смещаться закрепленный груз (один из кубриков был загружен большими глубинными бомбами). Пастухов приказал старпому Ойцеву выделить людей, согласовав список с замполитом, снабдить их продовольствием, с тем чтобы они безотлучно находились в кубрике на случай аварийной ситуации.
Через несколько минут на мостик поднялся замполит:
— Вот список выделенных людей. Большинство из них коммунисты. Разрешите и мне получить сухой паек, чтобы быть с ними, — произнес Матковский, обращаясь к командиру корабля.
Пастухов знал, что на замполита можно положиться, что он не только хороший политработник, но и опытный моряк, что еще в 1932 году комсомолец Матковский плавал вторым помощником капитана на теплоходе «Пионер», нес вахту на ходовом мостике, не раз штормовал на Иссык–Куле. Командир был уверен: в трудную минуту замполит сможет помочь не только словом, но и делом.
— Добро, — удовлетворенно произнес Пастухов. — Только пусть вас хорошо задраят снаружи.
Предусмотрел командир и другие меры на случай аварии. Корабль все больше зарывался носом, оголяя винты. Усилилась вибрация корпуса, а ход уменьшать было нельзя. Отстать от конвоя — значило стать мишенью для гитлеровской подводной лодки...
Положение корабля становилось критическим. Однако командир своими уверенными действиями, спокойствием задавал тон, все члены экипажа работали четко, проявляя исключительную выносливость и мужество.
На меридиане Медвежьего начались атаки гитлеровских подводных лодок. Взрывы глубинных бомб раздавались трое суток, пока конвои не вошел в Кольский залив. Проникнуть внутрь охранения врагу так и не удалось.
Еще в Баренцевом море попали в полосу тумана. «Запчастям» пришлось труднее всех: англичане сняли с корабля радиолокацию, и советские моряки должны были проявить максимум бдительности, высокую морскую выучку, чтобы избежать столкновения с другими судами. Грозила опасность и от плавающих мин. Ветреча с одной из них на подходах к Кольскому заливу едва не оказалась роковой. Всего в нескольких метрах от борта заметил ее впередсмотрящий. Резким отворотом вправо А. Е. Пастухову удалось избежать столкновения и спасти эсминец от подрыва.
— В годы войны мне приходилось попадать в разные переделки, но этот переход на «запасных частях» остался в памяти на всю жизнь, — вспоминал Александр Евгеньевич Пастухов. — Высокий патриотизм и самоотверженность были характерны, конечно, не только для нашего экипажа. Замечательные люди служили и на других кораблях Северного флота. Но задачи, выпавшие на нашу долю, были необычными. Это понимал каждый член команды, и моряки делали подчас невозможное в тех условиях.