В базе водолазы тщательно осмотрели днище корабля, эсминец поставили в плавучий док, где за сутки ему сменили заклепки в носовой части, приварили сорванный боковой киль, выполнили другие корпусные работы.
Слухи о боевом столкновении эсминца «Живучий» с фашистской подводной лодкой дошли и до местных жителей, но в сильно искаженном виде. Краснофлотец Александр Петров рассказывал, как повстречавшаяся ему на берегу знакомая девушка не поверила своим глазам, увидев его: считала, что «Живучий» затонул. Это была уже третья «утка» о гибели нашего эсминца.
Приказами командующего Северным флотом и командующего эскадрой за мужество и отвагу, проявленные личным составом эсминца в боях с немецко-фашистскими захватчиками, 40 членов нашего экипажа были награждены орденами и медалями. В передовой статье «Изгнать врага с нашего моря», помещенной во флотской газете 20 декабря 1944 года, говорилось: «Командир миноносца («Живучий». — Г. П.), выходя в атаку, был уверен в том, что экипаж корабля точно выполнит любое приказание, и личный состав полностью оправдал надежды своего командира».
А вскорости боевого успеха добился экипаж эсминца «Достойный». Эскортируя три транспорта из Линахамари в Кольский залив, «Достойный» обнаружил вражескую подводную лодку, шедшую прямо на конвой. Капитан 3–го ранга Никольский умелым маневром упредил врага. Мины, выпущенные из носовой реактивной установки «Еж» с интервалами в доли секунды, накрыли впереди эсминца большой эллипс водной поверхности. Из-под воды послышался взрыв. Потом минеры обрушили на врага большую серию глубинных бомб. На поверхности появились воздушные пузыри, всплыли какие-то обломки и растеклось большое масляное пятно[68].
Три победы за несколько дней показали, что сомнения англичан в способности североморцев защитить союзные конвои в своей операционной зоне необоснованны.
С фронтов поступали вести о новых успехах Красной Армии. Минула неделя с того времени, как Советские войска вклинились в Восточную Пруссию. Германское военное командование всеми мерами стремилось не допустить или хотя бы отсрочить вторжение Красной Армии на территорию рейха. Но эти попытки гитлеровцев были тщетными.
В кают–компании и кубриках эсминца оживленно обсуждались фронтовые новости. Было ясно, что враг обречен. Но подобно загнанному зверю он еще яростно огрызался. Не складывал он оружия и на море. В этих условиях нельзя было расслабляться, проявлять благодушие и самоуспокоенность.
30 декабря «Живучий» возвратился в Полярное после очередного поиска подводных лодок. Выхода в ближайшие сутки не предполагалось, и экипаж надеялся встретить Новый год в базе. Мы с Никольским собирались пойти в Дом флота. Сигнал аврала, прозвучавший после полуночи, был для всех неожиданностью.
— Корабль к походу и бою экстренно изготовить! — объявил по трансляции старпом Проничкин. На «Жестком», стоявшем у нашего борта, также готовились к выходу в море.
...Транспорт «Тбилиси» (типа «Либерти») в восьмибалльный шторм шел из Мурманска в Печенгу с отрядом бойцов и грузом, остро необходимым фронту. В красном уголке свободные от вахты моряки наряжали елку. Транспорт в охранении двух тральщиков и четырех «больших охотников» проходил у полуострова Рыбачий, когда у правого борта раздался сильный взрыв.
В пробоину между вторым и третьим трюмами хлынула вода. Носовая часть стала быстро погружаться. Затем последовал сильный толчок, и пароход разломился пополам.
Кормовая часть оставалась на плаву, но на ней вспыхнул пожар: загорелись сено, мазут, начали взрываться бочки с бензином. Положение экипажа и пассажиров оказалось критическим. Спасаясь от огня и взрывов, люди прыгали за борт в ледяную воду.
Корабли охранения подойти к аварийному судну не могли: шторм — до 9 баллов, волна — 7 баллов. «Большому охотнику» удалось поднять из воды 1 человека. Оставшиеся на судне моряки и бойцы сумели ликвидировать пожар. Лишь с четвертой попытки тральщику «АМ-115» удалось подойти к уцелевшей части транспорта с подветренной стороны. Гигантские волны бросали неуправляемое судно на тральщик. От ударов на «АМ-115» разошлись швы в средней части корпуса, а вскоре он получил пробоину в машинном отделении. Ведя борьбу за живучесть корабля, экипаж тральщика продолжал снимать с «Тбилиси» пострадавших. Сняв 77 человек, «АМ-115» занял место в охранении.
Корма транспорта, покинутого экипажем, продолжала дрейфовать вдоль берега. В двух ее трюмах находился ценный груз. В корме размещалась и главная машина. Все это нужно было спасти. «Жесткому» и «Живучему» предстояло разыскать и прибуксировать в базу уцелевшую часть судна.
Эсминцы вышли в залив глубокой ночью. На экране радиолокатора четко обозначались скалистые берега, а впереди слева — остров Торос. Чем больше удалялись от берега, тем сильнее ощущался шторм. Крен доходил до 40 градусов. Корабли вели поиск строем фронта. Через два часа в семи милях к северу от Цып–Наволока радиолокатором обнаружили три цели — аварийное судно и два тральщика. Приблизились к «Тбилиси».
Транспорт имел большой крен, и волны свободно гуляли по его разорванной палубе. Начальник штаба эскадры А. М. Румянцев, руководивший операцией, приказал выделить пять добровольцев с «Жесткого» для высадки на «Тбилиси» — нужно было кому-то принять буксирные концы.
Добровольцев оказалось немало. Выбор пал на артиллеристов Игоря Раздерова, Михаила Фетисова и Николая Матукина, а также торпедиста Геннадия Волкова и марсового Владимира Опарина. Собрав добровольцев на юте, А. М. Румянцев сказал:
— Важно выбрать момент для прыжка. Не торопитесь, но и не ждите, пока стукнемся бортами. В случае гибели транспорта примем все меры к вашему спасению.
Александр Михайлович пожелал удачи смельчакам, попрощался с каждым.
Пятеро моряков, одетых в меховые куртки, поднялись на ростры. Оттуда им предстояло прыгать. Опасное маневрирование продолжалось уже пять часов. «Живучий» следовал рядом. Я хорошо запомнил все, что видел. Когда «Жесткий» подымало на гребень, транспорт оказывался далеко внизу, а потом высокий, огромный, взлетал над эсминцем, грозя раздавить его.
После нескольких неудачных попыток «Жесткому» удалось-таки приблизиться к аварийному судну, и добровольцы перескочили на корму «Тбилиси». Десятки глаз с напряжением следили за их акробатическими прыжками через пучину. «Жесткий» тут же отошел, но правые ростры оказались смятыми.
Каждый из эсминцев имел конкретную задачу: «Живучему» надлежало обеспечить противолодочное охранение, «Жесткому» — буксировку.
Мокрые с головы до ног, закоченевшие на пронизывающем ветру, смельчаки приняли с эсминца буксирный конец и закрепили за кнехт, «Жесткий» дал ход и начал буксировку. На мостике «Живучего» вздохнули с облегчением: первая задача решена. Но не прошло и 20 минут, как буксирный трос лопнул. Пока убирали обрывок и готовили новый буксир, аварийное судно волной и ветром отнесло в сторону. «Жесткий» снова приблизился к «Тбилиси», на транспорт полетел груз с тонким проводником, на втором конце которого был закреплен стальной трос.
Выбирать тяжелый конец, балансируя на перекошенной, скользкой от льда палубе, добровольцам было очень нелегко. В бинокль я видел их напряженные лица, их неверные, скованные обледеневшей одеждой движения. Наконец трос закреплен и подан сигнал: «Можно давать ход».
А стихия не хотела покоряться. Едва начинали буксировку, как стальной трос рвался, словно нитка. Начинали все заново, и снова трос обрывался. И так десять (!) раз... «Тбилиси» дрейфовал к юго–востоку вдоль северного побережья Кильдина, и остановить этот дрейф не удавалось.
Так прошел целый день. Наступила ночь. Снежные заряды усилились. Спасательные работы пришлось отложить до утра.
Новогоднюю ночь пятеро моряков провели на дрейфующем судне, не смыкая глаз. Они закрепили крышки грузовых люков, подкрепили переборки. Принайтовали крепко гусеничный трактор, грузовую автомашину и другое крупногабаритное имущество, находившееся на верхней палубе.