А в Москве, чаще всего, требовались уборщицы в метро, машинистки в машбюро, а также машинисты подъёмных кранов, каменщики и маляры на стройки, укладчики асфальта, повара всех категорий и таксисты разного класса, токари и фрезеровщики на различные фабрики и заводы, санитарки и медсёстры в больницы и поликлиники. Ещё было много загадочных вакансий, типа: намотчицы, укладчицы, сортировщицы и контролёры ОТК. Укладывать, наматывать, сортировать и контролировать предлагалось самые разные вещи: провода и нитки, гайки и шурупы, макароны и конфеты… Особая квалификация не требовалась. Предлагали за месяц бесплатно научить. Заманчиво, конечно… Но я как представила себе… что я изо дня в день укладываю и укладываю, наматываю и наматываю, сортирую и сортирую… Мне прямо дурно сделалось.
А также столице нашей Родины срочно и в неограниченном количестве требовались посудомойки и мойщицы котлов! Каждое второе объявление кричало, вопило, стонало об этом. Обещали разные льготы и блага: немедленно принять всех имеющихся детей в ясли и детсады, предоставить путёвки в санатории и профилактории… Только приходите хоть кто-нибудь и перемойте, наконец, это всё! Было такое впечатление, что Москва до самых крыш завалена немытой посудой и нечищеными котлами… Ужас какой-то! Как ни смешно, но мытьё посуды – это то, что я реально умею делать. Моя добрая бабушка с раннего детства обучила меня женской благородной работе, но работёнка эта крайне неудобна по одной причине: например, в голову приходит мысль, а то и стихотворение, и нужно срочно записать, а руки мокрые, сальные… Тьфу! И карандашика с клочочком сухой бумаги не сыскать среди этих котлов… К тому же, я не могла воспользоваться ни одной льготой, ни одним благом: ни яслями-детсадами, ни санаториями-профилакториями. Мне всё это было совершенно не нужно.
А я хотела работать где-нибудь в редакции, или в издательстве. Это была моя голубая мечта. Смешная, я думала, что меня сразу возьмут корреспонденткой! Ведь я уже четыре года печатаюсь. У меня уже девять публикаций в самых разных жанрах. И целая толстая тетрадь замечательных сочинений, пусть и не оцененных известным поэтом из журнала «Юность». Ясно, что он ошибся, не вчитался, не понял. Но в другом-то месте обязательно поймут! И оценят.
Я искала работу уже месяц. Наверное, мои поиски были смешными и глупыми.
Например, звоню в редакцию «Известий», в отдел кадров, говорю:
– Здравствуйте. Я ищу работу.
– Ваша профессия?
– Я пишу.
– Что пишите?
– Стихи и прозу. У меня много публикаций…
– Это понятно. А что вы умеете делать? – нетерпеливо спрашивает кадровичка, с упором на «делать».
– Ну вот, пишу…
– И это всё?
– Да.
– Спасибо, пишущих людей у нас достаточно. До свидания.
Крошечная ведомственная типография на Пушкинской улице. Здесь печатают просветительские листовки. Хит этого сезона: «Мухи – разносчики заразы».
– Вот, ухожу на пенсию, должна кому-то передать в наследство свой станок и свои знания, – говорит устало толстая, вялая женщина, в линялом синем халате – единственная работница этой типографии. – Начальство сказало: пока не найду ученицу и не обучу её, меня на пенсию не отпустят. Так что, пожалуйста, соглашайтесь! Работа не трудная. Кладёте листы бумаги, нажимаете вот на этот рычаг… никакой особой мудрости не надо.
– Да… спасибо… всё ясно…
Поблагодарив пыльную женщину за науку, бегу без оглядки!…
Только на минуту представила, что я всю жизнь сижу за этим станком и всю жизнь, до самой пенсии, печатаю этот гениальный текст: «МУХИ – РАЗНОСЧИКИ ЗАРАЗЫ»…
Пожалуй, лучше сразу умереть.
Звоню в «Учительскую газету». В то время это была очень прогрессивная газета. В ней так здорово иногда ругали школу! Хорошо, если бы меня взяли сюда на работу. Слышу в трубке неожиданно приветливый мужской голос:
– Как замечательно, что вы позвонили! – говорит он. – Мы только что о вас говорили.
– Обо мне???
– Да. Именно о вас. Нам очень нужна девочка, которая умеет печатать на пишущей машинке.
– Но… к сожалению, я не умею.
– Ну, может, хотя бы одним пальчиком? – весело говорит он.